За наших воюют не только люди
Шрифт:
Зрачок резко отдвинулся от выхода в пропасть и Ингер с ужасом и восхищением понял, что перед ним в воздухе висит золотой дракон.
Он сразу понял, что это драконица, она была так прекрасна в своей грозной красоте, что у него перехватило дыхание. Но тут у него в голове опять зазвучал музыкальный голос.
– Мальчик, ты, что нас слышишь и понимаешь?
– Конечно, а что тут такого,- недоуменно спросил он. И в его голове сразу раздалось громкое крякание, видимо так смеялись драконы.
– Мы не знает, что тут такого, - наконец произнесла Карна,- но псион, который тут живет, уже
Ингер стоял, дрожа от страха, ему было жутко до невозможности, он чувствовал, что сейчас потеряет сознание.
Но вдруг волна бодрости окатила его, и он почувствовал, что страх уходит. И он уже спокойно смотрел, как из глубины пропасти поднимается черный дракон размером в полтора раза больше золотой драконицы.
Он не взмахивал крыльями, а поднимался, так, как будто не имел веса и его колыхал легкий ветерок.
– Интересно, оказывается не зря мы задержались на этой планетке, - произнес черный дракон непонятную для Ингера фразу, - но наверно совершили ошибку, понадеявшись на Магриона, может, если бы мы были более инициативны, то давно нашли понимающего нас псиона.
И тут Ингер ахнул, неведомая сила подняла его в воздух и поднесла его к двум неподвижно замершим чудовищам. Какое-то время эта сила крутило его прямо у огромных челюстей и каждый раз он с замиранием сердца думал.
– Ну, все сейчас сожрут.
– Эрн, ты заметил, что рисунок псионического поля у этого человека значительно отличается от виденных нами раньше. Вот смотри таламические структуры его мозга, совершенно другие, чем должны быть,- промурлыкал голос Карны.
– Да, - раздался в голове Ингера гремящий голос Эрна, - действительно, отличаются и весьма сильно. Похоже перед нами мутация.
Пока драконы переговаривались, Ингер немного успокоился и с возмущением закричал:
– Эй, вы хоть бы сказали мне, что там у меня не так, и вообще разговариваете, как будто меня тут нет. И поставьте меня на место, - тут он замолчал, думая, что сейчас его точно разорвут на кусочки за наглость.
Но к его удивлению та же сила мягко поставила его на выступ скалы.
Карна ответила на его невысказанный вслух вопрос.
– Ничего сложного, направленное гравитационное воздействие, блокирующее силу притяжения планеты. Не переживай, тебе это не грозит, хоть ты и мутант, но в такой мере искажать гравитационные поля ты не сможешь.
Из этой тирады Ингер вынес одно - подняли его в воздух какие-то силы, которыми управлять у него никогда не получится.
Он уже долго крутился на своей жесткой койке, но заснуть не мог. В своем воображении он все еще разглядывал драконов в призрачном свете воздуха заполнявшего полость в недрах земли. Сейчас он уже знал, то, что показалось ему пропастью на самом деле не такая уж большая и глубокая пещера, просто она была специально сделана так, чтобы драконы могли в ней летать.
Он оставался у драконов недолго, но достаточно для того, чтобы понять, что теперь ему суждено быть переводчиком между ними и Магрионом.
И хотя общение у мага с драконами было уже давно налажено, и они вполне понимали друг друга, все же ментальный разговор, давал те оттенки, которые нельзя было передать написанными словами, а только образами. И сейчас драконы надеялись, что Ингер станет именно тем звеном, чтобы уточнить вопросы, интересующие как драконов, так и псионов Лории.
Утром, когда Ингер пришел на завтрак, за столом уже сидел насупленный целитель.
– Ну, что молодой человек, ты ничего не хочешь мне сообщить?- язвительно спросил он.
– Учитель, я виноват,- понурив голову, признался Ингер, - я зашел в виварий, несмотря на твое предупреждение.
– Ты понимаешь, что ты, когда заходил, куда ходить запрещено, подвергал свою жизнь и жизнь своих близких опасности, - продолжал морально добивать ученика Магрион, - представь, что там находились не разумные существа, а дикие твари, что случилось тогда бы с тобой?
– Я все понимаю учитель, больше такого не повторится, - совсем по-детски пробормотал Ингер.
Магрион смотрел на краснеющего сопящего юношу и внутренне улыбался. Он еще удивлялся, как долго его ученик терпел и не входил в запретные для него места.
– Хорошо, будем считать, что я тебе поверил. А теперь расскажи мне, как ты общался с драконами?
– с явным интересом спросил Магрион.
Он долго допрашивал ученика, но так, как ментального контакта между ними не было, Ингер так и не смог объяснить, все те ощущения и эмоции, которые он испытал. Поэтому вскоре их беседа начала напоминать разговор глухого со слепым. Целитель понял это первым и с сожалением отложил свои вопросы на будущее, в котором он все же сможет сам общаться с своими гостями, так неожиданно навестившими его триста лет назад, и с тех пор пользующихся его гостеприимством, из-за которого он бы давно пошел по миру, если не совет псионов, который компенсировал его затраты, надеясь, что в конце концов от этих существ будет хоть какая-то польза, кроме черной и золотой чешуи, которую уже много лет использовали для изготовления доспехов, интригуя весь остальной мир ее наличием. Магрион неоднократно с досадой думал, что в те времена совершил большую ошибку, если бы он знал, сколько будет стоить каждая чешуйка, то никогда не обратился в Совет, сделав тайну драконов общим достоянием.
Неожиданно раздавшийся грохот, вывел Ивашова из забытья. Рядом с ним, судорожно схватив его за руку, кричала Наташа.
– Нас сбили, мы падаем!
А в пассажирский отсек из кабины пилота уже заползали клубы дыма.
В дыму кашляли другие пассажиры, и за тонкой обшивкой все сильнее свистел воздух, обтекая идущий в последнее пике самолет.
Из небытия Наташу вывел теплая ладонь, положенная ей на лоб. Она открыла глаза и увидела над собой, немного взволнованное лицо Ивашова.
– Игорь, мы, что на том свете, - смогла она спросить.
Похоже, что своим вопросом она его изрядно удивила, потому, что он несколько опешил, и наверно минуту собирался с мыслями.
– Нет, мы пока еще на этом свете, - ответил он и улыбнулся.
– Ой, так, что мы смогли приземлиться? А как все остальные?- начала она задавать вопросы.
Игорь вновь положил ей ладонь на лоб и она, сразу забыла, о чем собиралась спрашивать. Почему-то это казалось сейчас не важным и не стоявшим разговора.