За пеленой тысячелетий
Шрифт:
Все эти мысли проносились в голове Хасдая, когда он объезжал в сопровождении охраны посты, выставленные далеко в степь. Всё было нормально, никто не спал и бдительно нёс службу. Хасдай знал, что можно забраться в шатёр и спокойно уснуть. Воины, после сегодняшней стычки со скифами, навряд ли позволят себе заснуть на посту. Но порядок есть порядок, а Хасдай не хотел повторить судьбу своего предшественника.
Поэтому он не позволил себе расслабляться. Воины, как только он подъезжал ближе, вскакивали и пялились на начальника, готовые выполнить любое его приказание. Он молча смотрел на них и ехал дальше. Остался ещё один пост, самый дальний. Подъезжая к нему ближе,
Воины спали. Костёр почти догорел и едва тлел, кидая в небо редкие искры. Три человека расположились вокруг, прижавшись друг к другу, и спали, ничего не замечая кругом. Скорее всего, они думали, что Хасдай не поедет в такую даль и со спокойной душой заснули. Хасдай кивнул и воины, как кошки, набросились на спящих людей. Те ещё не успели толком проснуться, как оказались связаны по рукам и ногам. Подбросили хвороста в огонь. Пламя взметнулось вверх, выхватив из темноты связанных и испуганных стражей, таращившихся по сторонам.
Хасдай подошёл ближе, остановился, с ненавистью рассматривая провинившихся. Медленно роняя слова, спросил:
– Вы знаете, какое наказание положено для тех, кто заснул на посту?
Двое заскулили и сделали движение навстречу Хасдаю, как будто хотели обнять его ноги. Третий, молча опустил голову. В отсвете костра было видно, что лицо его покрылось мертвенной бледностью. Хасдай присел перед ним на корточки, нагайкой за подбородок поднял голову.
– Отвечай! Ну!
– Смерть, - прошептали бескровные губы.
– Всё правильно, - Хасдай резко поднялся. Глядя в ночное небо, произнёс: - Любимое занятие скифов резать спящих воинов. Резать и снимать с них скальпы. Потом они украшают ими жилища... Так сколько бы погибло отважных воинов, прежде чем варвары утолили бы свою кровавую жажду? – он подскочил и пнул каждого из связанного, ногой. Ещё раз крикнул: - Сколько, я спрашиваю?
Все молчали. Хасдай махнул рукой. В ночи блеснули мечи. Ни вскрика, ни плача не раздалось, а только стук от падающих голов. Мгновение и всё было кончено, а вокруг костра лежало три обезглавленных тела.
Хасдай оставил до утра троих воинов, а сам возвратился в лагерь. Он возблагодарил богов, что они направили его. Ведь случись ночное нападение, и его голова валялась бы сейчас там, у костра.
Уже в лагере, у одного из костров, Хасдай задержался. Разговаривали двое воинов и Хасдай, дав знак не шуметь, замер. Находясь в тени, он отлично видел костёр и троих воинов, сидевших вокруг. Судя по одежде, это были греки, которых великое множество сражалось под стягами царя Кира. Да и говор выдавал в них представителей эллинской культуры.
Воины вспоминали былые походы царя Кира, а новичок, который ещё вероятно не участвовал ни в одном настоящем сражение, внимал им. Неожиданно они заспорили, откуда могло появиться племя, которое подчинило себе полмира. Один говорил, что оно сошло с небес, и сам Зевс благословил его быть первым среди первых. Второй утверждал, что оно спустилось с гор, где до этого появилось неизвестно откуда.
Слушая их, Хасдай вспомнил, что и он ещё пятнадцать лет назад был безродным пастухом и сыном пастуха. Он помнил, что в деревне, притулившийся на склоне гор, по соседству с ними жил пастух Митридат, который, судя по слухам, воспитал молодого Кира. Отец Хасдая был дружен с Митридатом и его семейством и мальчик не раз видел маленького Куруша. Отец не разрешал ему водиться с ватагой, где верховодил Куруш. Как будто уже тогда предвидел его высокую судьбу. Однажды маленький Хасдай наблюдал из-за забора, как играли его сверстники на дороге. Они играли в так любимую игру детей. А именно в царей и слуг. В тот раз мальчики выбрали царём Кира. Он не стал зря тратить время, а поступил так, как будто всю жизнь был царём. Одних назначил строить дома, других быть своими телохранителями. Одному мальчику, своему другу он велел быть «оком царя», другому, которому так же доверял, велел сообщать царю все самые важные сведения. Каждому он поручил особую должность. Неожиданно один из ребят воспротивился выполнять распоряжения мнимого царя. Это был сын знатного мидянина Артембара. Кир обошёлся с виновным весьма сурово, велев схватить и наказать плетьми. Дети с удовольствием повиновались, и отпрыск знатного рода был наказан.
Случилось так, что как раз в этот момент через их селение проезжал в окружении свиты царь Астиаг. Хасдай до сих пор помнил его гневный взгляд, когда он увидел что вытворяют на дороги дети его рабов над отпрыском знатного рода, которого он узнал по одежде. Виновный, вытирая слёзы и подтягивая штаны, пожаловался на бесчинства сына Митридата. Астиаг перевёл взгляд на Кира и грозно вопросил:
– Так это ты, сын столь ничтожного человека, осмелился так страшно оскорбить сына высокоуважаемого Артембара?
Маленький Кир вскинул глаза на Астиага и не дрогнувшим голосом, чему очень поразился спрятавшийся за оградой Хасдай, ответил:
– Господин! Я поступил с ним так по справедливости. Ребята из нашей деревни во время игры поставили меня над ними царем. Они решили, что я больше всех достоин такого звания. Прочие мальчики подчинялись мне, а этот был непослушным и не обращал внимания на мои приказы, пока за это его не наказали. Если за это я заслуживаю наказания, то вот я в твоей власти!
Разве мог он тогда предугадать, что этот мальчуган, бегающий во главе таких же, как и он ребятишек, поднимет племя персов над всеми остальными народами? Хасдай старался не вспоминать об этом, а тем более говорить вслух. Распространение такого рода слухов в войске царя Кира каралось смертью, и Хасдай прекрасно знал об этом...
...В это самое время, в царском шатре, едва слышно потрескивали светильники, а у входа стояла, готовая ко всему, стража. Здесь находились все ближние люди царя. Все, кроме Креза и наследника, царя Вавилона, Камбиса. Но они, согласно царской воле, были отправлены обратно, в Вавилон и совет проходил без них. Царь обвёл взглядом собравшихся, вопросил:
– Всё готово?
– Да, великий, - вперёд выступил Гарпаг. – Всё будет так, как ты велишь. Войска готовы в любой момент сняться и раствориться в ночи. Здесь, чтобы варвары не праздновали лёгкую победу, мы оставим больных и раненых. А также немощных и стариков. Всех тех, кто обременителен для войска.
Слушая, царь кивал головой. Когда верный военачальник закончил, он поднял на него тяжёлый взгляд.
– Кого поставишь над ними? Кто останется здесь?
– Дозволь сказать?
– Гарпаг опять поклонился. – Я хочу просить тебя о милости. Разреши мне встретить варваров. Я единственный здесь, кому могу доверить сделать это. Сделать так, чтобы на твоё лицо не легла печаль уныния.
– Но ведь это верная смерть, - в голосе царя послышалось удивление. – Если ты умрёшь, то кто мне будет давать мудрые советы и остерегать от опрометчивых поступков? Найдутся и другие отважные воины. Те, кто не посрамит оружия предков и выполнит то, что на него возложено. Ты мне нужен здесь, у царского трона.