За первого встречного
Шрифт:
– Когда-то свободных номеров не оставалось круглый год, но дом заброшен уже почти двадцать лет, – ответил мужчина.
– Едем, – я решительно поднялась на ноги. – У меня все равно выбора нет.
Рэймонд замялся:
– Я дам денег на первое время, но с вами не поеду. У меня дела в столице, да и с наследством стоит разобраться.
Расстраиваться я и не думала. Обрадованно схватила руку своего новоиспеченного мужа, потрясла ее с благодарностью и протянула свободную ладонь за подаянием.
– Давайте денег, и я поспешу на вокзал. Надеюсь, нам больше не придется встречаться, разве что для развода. Когда разведемся,
– Думаю, совсем скоро. Вы найдете работу, если захотите, я улажу все формальности с наследством и сразу пришлю вам документы на развод. Вот, держите, – мужчина вытащил из внутреннего кармана блокнот и ручку, черкнул что-то на белом листочке и протянул его мне. – Это адрес гостевого дома. Ключ найдете под треугольным камнем во дворе. Дарственную на дом отправлю первым почтовым кэбом.
– Рада сотрудничеству, – улыбнулась я, в последний раз взглянув в светлые глаза мужа. И все-таки он очень симпатичный, даже жаль, что нас связывают лишь деловые отношения.
Мы расстались на приятной ноте, пожелав друг другу счастливого медового месяца. Договорились встретиться спустя полгода, чтобы мирно развестись, и разошлись, каждый по своим делам.
Вокзал, шумный и грязный, оказался самым ужасным местом в городе. Я никогда ранее в нем не была, но в первые же минуты осознала, что потеряла немногое. У входа толпилось многодетное семейство, на ступенях развалился бездомный, а у кассы меня дважды пихнули локтями! Я не привыкла к тому, чтобы в мое личное пространство так бесцеремонно вторгались, а потому не отказала себе в удовольствии ругнуться.
Тетка, которой предназначалось мое грубое пожелание отправиться в пешее путешествие по лесам, развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась в мою сторону с уверенностью ледокола и решимостью палача. Я бросилась в толпу от кассового окошечка, предварительно выхватив коричневую карточку у кассира, выскочила через заднюю дверь на платформу, и вовремя: поезд загудел, двери вагонов открылись, и из него рекой хлынули пассажиры.
Я замялась на миг, вдруг ощутив укол стыда. Уезжаю вот так, ни с кем не попрощавшись… А с кем мне прощаться? С личным лекарем Де Флёров, которому мачеха задолжала кругленькую сумму, или с нашим бывшим дворецким, которого пришлось уволить без выходного пособия? Родственников нет, друзей заводить мне запрещалось. В родном городе меня ничего не держит.
В поезд я забиралась с легкой грустью, но вскоре она сменилась приятным волнением. Меня ждет новая счастливая жизнь в собственном доме! Больше всего я, конечно, радовалась тому, что уже не завишу от мачехи. До сегодняшнего дня все важные решения принимала Бетрикс, деньгами управляла тоже она, из-за чего, собственно, я и стала нищей.
Но теперь я замужем, что указано в свидетельстве, которое на днях пришлет мне Рэймонд. С таким документом я на многое способна: и на работу устроиться, и кредит в банке взять. А еще говорят, что девушки после замужества становятся по-особенному красивыми и еще более женственными. Вот уж не знаю, каким таким образом, но обязательно выясню.
Самое приятное, конечно, то, что мужа мне обслуживать не придется. Более того, мне его даже видеть не обязательно!
Рэймонд не пожадничал, выделил денег на двухместное купе, но я взяла место попроще. С тремя незнакомцами в замкнутом пространстве будет не так уж неудобно, ехать-то всего сутки. Уж сутки я как-нибудь выдержу, зато сэкономленных средств мне хватит на целый месяц жизни.
Пожалеть о своем решении пришлось довольно скоро. Я оплатила нижнюю полку, так как спать на верхней точно не смогу – боюсь высоты. Расположилась, разместила чемодан в изголовье, а кошель с деньгами привязала покрепче к поясу платья так, чтобы чувствовать его во сне.
В коридоре шумели люди, хлопали двери, лаяли собаки-проводники. Кто-то взвизгнул и залился плачем, но тут же рассмеялся. Обстановка чем-то напомнила мне тот день, когда мы с папой ездили в больницу для душевнобольных с благотворительными целями.
Решив, что буду спать, пока не приеду в Глэйворк, легла на полку и закрыла глаза. Но не тут-то было. Моими соседями оказались мама и два ее сына подросткового возраста, которым были выделены верхние места. Мальчишки с шилом в одном месте не могли спокойно сидеть и все время спрыгивали на пол, забирались назад, хохотали и громко обсуждали прошедшие экзамены. Юноши их не сдали, кстати, завалили оба предмета, но мне это знать было совершенно ни к чему!
Со вздохом я отвернулась к стенке, надеясь, что мозг сумеет абстрагироваться и вскоре я засну, но соседке “по палате” стало скучно.
– Говорят, в Мельероне в это время года красиво, – сказала она и замолчала в ожидании ответа.
Я, будучи девушкой воспитанной, не могла игнорировать ее, хоть общаться мне и не хотелось. Вежливо “угукнула”, давая понять, что услышала, и это сорвало стоп-кран болтушки.
– Меня Лией звать. А вы куда едете? Я вот сыночков на море везу. В Мельероне сейчас еще не жарко, но уже и не холодно. Солнце кожу не испепелит, но загар будет красивым. Вообще-то, я впервые еду на море, раньше все как-то не до отдыха было. Сначала Тимми родился, потом Долли, а спустя три года – близняшки. Какой отдых с четырьмя детьми? Близняшки остались с матерью моей…
– В Глэйворк, – перебила я женщину, обрывая словесный поток. – Я еду домой, в Глэйворк.
Лия молча переваривала информацию. Я ее понимала: каждый, кто хоть раз слышал о Глэйворке, на какое-то время лишался дара речи. Вот и соседка моя как-то быстро решила, что с жительницей печально известной провинции лучше не иметь близкого знакомства, шикнула на пацанов и забралась на свою полку.
В купе на какое-то время воцарилась тишина. Я даже успела провалиться в сон, сладкий и тягучий, как патока. Накопившаяся за день усталость давала о себе знать, и в любой другой обстановке (более спокойной) я бы проспала целые сутки, но боги все-таки решили наказать меня за ложь перед священным алтарем.
Первая остановка, самая длительная из всех, была в Мельероне – курортном городке, утопающем в финиковых пальмах и наполненном ароматами разнообразной уличной еды.
Когда-то папа брал меня с собой на море, но это было так давно, что уже и не вспомнить. Потом он женился на Бетрикс, и родная дочь отошла на второй план. С тех пор на море ездила только Бетрикс, а я довольствовалась прудом на заднем дворе дома.
Лия шумно собирала свои вещи, которые зачем-то успела вытащить из чемоданов. До Мельерона ехали всего четыре часа, но Лие за этот короткий промежуток времени понадобилась пижама, платье, домашние тапочки, огромная косметичка и аптечка. Ее сыновья нетерпеливо мялись в коридоре в ожидании, а их мать гремела стаканами, трясла чемодан, с трудом запихивая в него тапки.