За подводными сокровищами
Шрифт:
Здесь водилась и более крупная рыба. Бесшумно двигаясь под водой, мы подплывали к альбуле достаточно близко, чтобы видеть, как она роется в песке в поисках крабов и моллюсков. Глаза альбули защищены от коралловой пыли оригинальным прозрачным щитом. Он совершенно невидим, и если проведете пальцем по щеке рыбы и дальше по глазу, то на ощупь вы и не заметите глаз — все составляет одну поверхность. Но если снять это покрытие ножом, то под ним окажется нетронутый глаз рыбы с большим зрачком. Можно сказать, что альбуля изобрела первую и самую лучшую водолазную маску.
На дне мы находили стромбусов. Снаружи они зеленого цвета и покрыты мхом. Зато внутри они свежи и имеют розовый оттенок, как будто только что рождены
Капитан Джо, склонясь над бортом плоскодонки, вытаскивал со дна стромбусов при помощи железного крючка, привязанного к деревянному шесту. Ловким ударом молотка он сбивал спиральный нарост на раковине, вставлял узкое лезвие рыбного ножа, отрезал связки, прикрепляющие моллюска к раковине. Затем мягким поворотом руки он вытаскивал моллюска, чистил его, выбрасывал внутренности в море и резал твердое белое мясо на куски.
— Попробуйте, — предлагал он.
Мы не отказывались и нашли мясо вкусным, хорошим, не слишком жестким. Оно по вкусу было похоже на мясо калифорнийских устриц.
— Кузовки тоже его любят, — сказал Иван, насаживая большой кусок на крючок удочки. Затем он вытащил колючее морское яйцо. Он положил свою добычу в половинку скорлупы кокосового ореха, которой мы вычерпывали воду из лодки, и растолок яйцо на кусочки.
— Как только кузовки учуют морское яйцо, они налетят на него отовсюду, — сказал Иван и выбросил черное сочное содержимое в море.
Барни и я нырнули под воду, чтобы наблюдать за действием приманки. Тотчас же мимо нас проплыла альбуля в своем жестком трехугольном панцире. Только ее маленькие плавники да хвост двигались в воде.
— Вот плывет одна, — крикнули мы, и Иван забросил удочку со стромбусом в качестве приманки навстречу альбуле. По-видимому, рыбу привлек всплеск воды, она поплыла прямо к приманке и схватила ее. Иван дернул удочку и подсек рыбу: она оказалась удивительно стойкой в борьбе, сильно билась, делая длинные заходы то в одну, то в другую сторону. Мы даже пожалели, когда Иван вытащил ее. У нее было ярко расцвеченное, почти человеческое лицо с мягкими пухлыми губками, которые были сложены, как будто она собиралась поцеловаться или свистнуть. В остальном она превзошла все наши ожидания. Казалось, что обычная рыба была втиснута в треугольную коробку, которая была слишком мала для нее, и по этой причине ее носик, плавники и хвост торчали наружу. В панцире были два небольших отверстия для глаз, одно для рта, еще одно для заднего прохода и наконец по одному для каждого плавника. Задняя часть твердого хитинового покрова незаметно переходила в мягкий гибкий хвост. От самого кончика носа до хвоста рыбка была сплошь вся испещрена цветными коричневыми и синими узорами, полосками и горошком. В английском языке она называется рыбка-коровка из-за двух рожков, торчащих над ее глазами. Но сложенные трубочкой губки, через которые она пускает струйки воды для обнаружения пищи под песком, больше похожи на человеческие, чем на коровьи.
Иван ловил одного кузовка за другим. Он едва поспевал насаживать приманку на крючок. К одному из пойманных кузовков присосалось прилипало. Своим мощным дискообразным присоском на темени эта рыба прицепилась к брюшку кузовка. Прилипало было длиннее, чем кузовок, на котором оно ехало, и так крепко держалось за его панцирь, что, взявшись за прилипало, мы вместе с ним подняли и кузовка. Когда мы оторвали прилипало от кузовка, оно прицепилось
— Мы считаем прилипало несъедобной рыбой, — пояснил нам Иван, — но подождите, мы для вас приготовим кузовка.
Везде, где живут люди, еда представляет собой развлечение. На островах, где нет каких-либо других выработанных культурой развлечений, еда становится одним из главных удовольствий жизни. Делли и Элиза работали весь день без передышки. Мы не знали, чем они занимались, но большую часть времени они проводили в избушке с соломенной крышей, готовя для нас пищу. Это казалось тем более странным, что мы очень мало ели за завтраком, а в полдень на рифах жевали пресные лепешки дядюшки Германа. Но нужно учесть, что приготовление местных блюд, которые булькали в огромных чугунных горшках на медленном огне, требовало много времени.
Мы питались местным хлебом, приготовленным из злака, который носит название «кэнти», лангустами, запеченными в томатной пасте с приправой из красного стручкового перца, салатом из сырого стромбуса, ухой из стромбуса, ухой из багамской рыбы. Вся пища готовилась с острыми приправами. Чрезвычайно необычным вкусом обладало белое мясо пойманных Иваном кузовков. Рыбка чистилась, перемалывалась, смешивалась с томатной пастой, к ней добавлялась приправа из уксуса и перца, а затем вся эта масса закладывалась обратно в панцирь и пеклась. Говорят, многие из панцирных рыб этого района ядовиты. Но местные жители, выросшие на берегу моря, знают, какая рыба съедобна. Что ели они, то ели и мы. Делли приготавливала чрезвычайно вкусные блюда из черепахи, купленной нами в Нассау. Мясо черепахи она жарила, готовила с острым соусом кэрри и варила черепаший суп. Когда я попросила Делли рассказать мне, как она готовит суп из черепахи, она рассмеялась, услышав столь нелепый вопрос. В ее понятии все на свете знают, как готовят черепаший суп в Фреш Крик.
— Надо взять лярду, — сказала она, — да еще муки.
— А сколько муки? — спросила я ее. Она громко расхохоталась.
— Одну ложку, и хорошенько поджарьте муку. Потом положите томатной пасты, луку. — Тут она уже едва могла говорить от смеха. — Баночку воды, — слезы лились ручьями, — прокипятить, заложить порезанные плавники черепахи и студенистое мясо шейки. — Дальше она говорить не могла. Она буквально согнулась пополам от смеха, так как не могла понять причину моего невежества.
Блюдо, которое больше всего ценилось на острове и считалось праздничным, местное «мороженое и пирожное», называлось «коконат Джонни».
— Его готовить так легко, — говорили они, — натрите кокосовые орехи, добавьте муки, две ложки порошка, заменяющего дрожжи, баночку молока да еще чашку сахару и поставьте в печь. Это и есть «коконат Джонни».
У местных жителей были десятки способов приготовления кокосовых орехов, но из всех блюд, которые нам пришлось перепробовать в тропиках, больше всего нам понравились свежеснятые молодые зеленые кокосовые орехи. Господин Клер единым ударом острого двухфутового кривого ножа отрубал как раз нужную долю оболочки и скорлупы ореха, и показывалось дрожащее опаловое молоко, содержащееся внутри. Ложками, сделанными из кусков отсеченной скорлупы, мы черпали мягкую желеобразную кокосовую массу, прохладную, как тень пальмы, с легким привкусом ореха.