За полшага до счастья
Шрифт:
– А я нет, – с набитым ртом ответила девушка. – Жизнь всего одна. Надо же хоть изредка доставлять себе удовольствие.
– А она права, – вмешался Поль. – Нантское печенье не сократит твою жизнь.
– Оставь меня в покое. Не хочу, и все.
– Я могу взять вместо него? – поинтересовался Поль у хозяйки пачки.
– Я хочу! – решительно потребовал Людовик.
– Попроси вежливо, – остановила его мать.
– Я хочу вежливо!
– Надо сказать «пожалуйста», – настаивала она.
– Мотай на ус, – бросил Поль сыну.
– Ладно, хватит! – резко ответил молодой человек.
– Расслабься, Жером.
– Что-то я уже начинаю сомневаться.
Тут у него зазвонил телефон.
– Алло? – агрессивно произнес Жером.
– Да, здравствуйте, то есть здравствуйте еще раз, – ответила Каролина.
– Уже?! – продолжил он, немного смягчив тон.
– Простите, простите, мне очень неловко…
– Я шучу. Что случилось?
– Я разбила термометр. Не беспокойтесь, завтра я куплю другой. Но не успею до начала приема.
– В кладовке есть еще один. Вы в кабинете?
– Да.
– Итак, дистанционное управление! Вх'oдите в кладовку, в глубине видите высокий шкаф с тремя секциями ящиков. Термометр должен быть в самом нижнем ящике левой секции.
– Сейчас посмотрю, – сказала она, выдвигая ящик. – Здесь только хирургические маски.
– Посмотрите в другом, тоже слева… Успокойте меня относительно ваших пациентов… Вы хорошенько прощупываете печень справа и прослушиваете сердце слева?
– Да, а почему вы спрашиваете?
– Просто так. Есть?
– Да. Он был в другом ящике.
– В остальном первый день прошел нормально?
– Да! Вы были правы! Насморки, бородавки, отиты и воспаленное горло. Ничего более серьезного.
– Ну вот видите! Могли бы и поспать прошлой ночью. Острая легочная эмболия никогда не случается в первый день.
– Это вы чтобы меня успокоить?
– Нет, чтобы вас рассмешить.
– У вас не получилось.
– Простите. Это было глупо с моей стороны. Может, вас успокоит, если я скажу, что сам никогда с ней не сталкивался? И мой предшественник тоже – за все тридцать пять лет своей практики.
– Да, чуть-чуть…
– Каждый раз повторяйте себе, что делаете все от вас зависящее, но что изменить судьбу не в ваших силах. Я знаю, о чем говорю.
– Попробую. Не буду больше вам мешать. Приятного отпуска! – сказала молодая женщина.
– До завтра, – ответил Жером.
– Нет-нет, обещаю, я не буду беспокоить вас каждый день!
– Острая легочная эмболия обычно случается на второй день.
– Опять не смешно.
– Хорошего вечера, Каролина.
Поездка заканчивалась в молчании. Мужчины впереди почти не разговаривали. Пассажиры на заднем сиденье прилежно уткнулись носом в книги или играли в угадайку – в зависимости от того, какой пейзаж мелькал за окном автомобиля. Погода весь день была отличная, но, когда они добрались до Ванна, уже начинало смеркаться. До дому оставалось меньше часа. Они приедут как раз к заходу солнца. Это будет прекрасное завершение поездки, которое позволит снять напряженность.
Когда они выехали на дорогу, идущую вдоль океана, сзади сидел не один ребенок, а два. Открывшийся им волшебный вид заворожил обоих и отражался в их глазах оранжевыми искрами. Как утром огни туннеля, но ярче. Они вырвались из туннеля. Теперь их взорам предстал океан. Когда Поль припарковался
– Идешь с нами на пляж? – спросил он своего сына.
– Нет, дай мне ключи, я перенесу вещи.
– Как хочешь. Ключи в тайнике, как обычно. Эй, подождите меня! – крикнул он Жюли, которая, подхватив малыша, уже шагала по песку.
– Не могу, – со смехом ответила она, – это сильнее меня…
Когда Поль догнал их, Жюли с Люком на руках уже замерла у кромки воды и смотрела вдаль, на горизонт. Последние отблески солнца освещали два блаженно улыбающихся и похожих, как никогда, лица. К ним присоединилось третье, лицо Поля. Он был на седьмом небе от счастья, что может разделить их простую радость, зная, что в этом есть немножечко и его заслуги… Как далеко позади осталась та слезинка в супермаркете… Они некоторое время брели по пляжу, хотя быстро темнело. Шум волн прекрасной песней звучал в голове Жюли, пока она благодарила Поля за столь великолепный подарок. Ей казалось, что это сон, и она едва не попросила Поля ущипнуть ее. Подобные моменты столь редки в ее жизни, что она с трудом верит, когда они случаются. Потом они втроем возвратились в домик на берегу моря, которое даже не мелькало в мечтах Жюли. Даже в самых безумных.
Жером молча удалился в комнатку под крышей. Так спокойнее. Осталась большая комната с двуспальной кроватью и крохотная гостевая с узкой постелью. Жюли принялась раскладывать в ней свои вещи. Привычка к тесноте. Но Поль молча подхватил их пожитки и устроил молодую женщину с ребенком в большой спальне.
– Маленькую займу я, – бросил он вместо объяснения.
– Ну что вы, я прижмусь к Люку, мне привычно.
– Ты что, шутишь? Будьте как дома. А мне это напомнит студенческие годы, когда я скитался по друзьям и мог заснуть где угодно.
– Как хотите.
– Больше всего я хочу, чтобы ты перестала мне выкать. Это постоянно прогоняет воспоминания о моей молодости, возвращая к мыслям о пресловутой разнице в возрасте. Хочешь что-нибудь съесть?
– Нет, спасибо. Люк устал, буду его укладывать.
– Я разожгу камин; если захочешь, можешь прийти погреться. В доме все-таки прохладно.
– Убаюкаю его и приду.
Людовик уцепился за материнскую шею и прошептал маме на ушко, что море – это очень красиво. Пойдут ли они туда завтра? Разумеется, пойдут. Искупаться он не сможет, но они хотя бы поиграют в песке…
Несмотря на многочасовой сон в машине, ребенок без труда заснул. Поездка утомила его. На лице малыша играла та же улыбка, что на пляже. В этот вечер, глядя на сына, спящего под теплым одеялом в огромной кровати, Жюли переживала довольно редкий для нее момент огромного счастья. Вместо колыбельной и ароматизатора воздуха – морской прибой. Кажется, этот момент почти стер из ее памяти другие, когда она сожалела о том, что заставляет трехлетнего ребенка проживать эту говенную жизнь. Так что напрасно няня твердила ей, что материальные блага – это не главное и что Людовик выглядит гораздо более счастливым, чем другие дети, получающие все, что пожелают. Жюли чувствовала себя виноватой, что сыну приходится жить в таких условиях.