За порогом боли
Шрифт:
Еще со времен начала своей журналистской карьеры Макс приучил себя не стоять перед дверьми, в которые нужно входить, какой бы сложной или непредсказуемой ни была предстоящая беседа. Чем дольше ты стоишь перед дверью и обдумываешь свои ходы и вероятные варианты развития ситуации, тем больше закрепощаются твои мозги и тем труднее вести разговор в том русле, которое тебе нужно.
Вот и сейчас, поднявшись на площадку. Макс сразу же нажал кнопку звонка и лишь потом подумал, что неплохо было бы купить цветов и бутылочку шампанского. Впрочем, он тут же оправдал себя тем, что Светки может не быть дома, да и вообще, с чего он взял что она его ждет? Она, возможно, ждала его в больнице, а он приперся только через месяц. Макс ощутил легкий приступ болезни, которую приличные, люди называют совестью.
Макс подождал пару минут и уже решил отправиться восвояси, но тут щелкнул замок и дверь открылась. Макс ожидал увидеть изнуренную болезнью тень, но его знакомая выглядела бодро и, даже, весело. Мокрые волосы и разрумянившееся лицо вполне определенно говорили о том, почему она задержалась. Макс, редко пользовавшийся домашними заготовками, развел руки, изобразил улыбку и приготовился ублажать обиженную девушку, но это не понадобилось.
Светка взвизгнула и подскочила к Максу с явным намерением броситься в объятья, но в последний момент смутилась и, скромно потупив глазки, улыбнулась «улыбкой невинности».
– Рэмбо! – прошептала она. – Я знала, что ты меня найдешь!
– Так уж и знала, – Макс и сам немного смутился от такой чистой и искренней радости.
– Знала! Я же тебе еще тогда сказала, что ты первый настоящий парень в моей жизни. А настоящие парни обычно приходят, если обещали. Заходи.
Макс про себя восхитился полному отсутствию кокетства в ее поведении. Большинство знакомых ему девиц, если их вытащить из ванной, просто не впустили бы нежданного гостя, пока не подчистят перышки, а это занимает, обычно, гораздо больше пяти минут. Оставшееся незначительное меньшинство может, и впустило бы, но всю дорогу вслух бы сокрушалось об отсутствии косметики на лице и природной прическе. Светка же, похоже, вполне осознавала, что без «камуфляжа» она выглядит вовсе не хуже, чем в «боевой раскраске». Иначе, конечно, но отнюдь не хуже.
Войдя в квартиру Макс, мягко говоря, удивился. Это уютное и более чем прилично обставленное гнездышко было похоже на что угодно, но только не на квартиру одинокой молоденькой официантки из дешевого бара которая, по ее словам, имела отношения с молодняком из бандитских кругов. Все предметы в квартире говорили о вкусе и достатке, а кожаный черный диван в углу даже намекал на роскошь. До сих пор Макс видел кожаную мебель только в офисах преуспевающих фирм, не считая, конечно, кожаного круга на унитазе Джона, которым тот гордился, как колхоз – трактористом-орденоносцем. Телевизор, видик и музыкальный центр сошли с конвейеров «СОНИ», а не какой-нибудь «Айвы» или «Самсунга».
– Впечатляет? – усмехнулась хозяйка.
Макс только пожал плечами, не желая выдавать своего удивления. Он подошел к дивану и с удовольствием плюхнулся на теплую мягкую кожу. Пора было начинать беседу, но Макс не знал с чего начать, чувствуя странную для себя робость и скованность. Наконец он открыл рот и решил поделиться соображениями о погоде и, даже, издал какой-то звук, но в последний момент передумал и замолчал. Светка прыснула.
– Ты такой смешной. Похоже, тебе героем быть легче, чем обольстителем.
– Знаешь, – Макс вскочил с дивана и почувствовал себя немного уверенней. – Обычно у меня никаких проблем с общением не возникает, а сейчас даже о погоде ничего умного сказать не могу.
– Это хорошо, – улыбнулась Светка, и Макс в очередной раз подивился непредсказуемости женской логики. – Надеюсь, ты анекдоты рассказывать не начнешь? Терпеть не могу парней, которые при первой встрече рассказывают анекдоты.
– Нет, не начну, – успокоил ее Макс. – И выяснять наших общих знакомых тоже не стану. А что хорошего в том, что у меня словесный запор случился?
– Значит, волнуешься. А раз волнуешься, значит, я тебе не безразлична. А, поскольку я то же волнуюсь, значит, у нас с тобой есть шанс.
Против такой логики Макс ничего не имел. Они помолчали еще несколько секунд.
– Знаешь, какое лучшее средство коммуникации? – спросил Макс.
– Какое?
– Его в ларьке напротив продают. Пойду-ка куплю. Ты не против?
– Против. Не нужно бегать. У меня есть пара бутылочек этого средства на всякий случай. Ты коньяк пьешь?
– Коньяк коньяку рознь.
– Не бойся, не «Наполеон». Обычный «Белый аист».
– В наше время настоящий «Аист»? – засомневался гость.
– Из папиных запасов. У него все настоящее. Я сейчас принесу.
– Я, наверное, неисправимый «совок», – возразил Макс, – но я люблю сидеть на кухне. Как тебе эта мысль?
– Вполне. Там убираться легче.
На кухне, где, разумеется, оказались и микроволновка и двухкамерный холодильник, Макс втиснулся в промежуток между столом и холодильником и, по огорченной гримаске на Светкином лице понял, что занял ее место. Она поставила на стол два пузатых фужера и вазу с фруктами.
– Извини, что на столе не густо. Я просто не готовилась. Может, пообедать хочешь? Я быстро приготовлю.
– Спасибо, не надо. Я что, сюда пожрать пришел? – Макс поднял бокал. – За нас с тобой и наши шансы!
Он медленно, смакуя, выпил коньяк. В свое время он много времени и сил потратил на обучение этому несложному «трюку». Привыкнув пить водку залпом, автоматически переносишь эту привычку и на другие напитки, и переучиваться потом очень непросто.
Светка потянулась к фруктам, но вдруг остановилась, поморщившись от неожиданной боли.
– Как ты? – спросил Макс. – Побаливает?
– Иногда. Но, в общем-то, все нормально. Лечили меня, как президентшу.
Макс изобразил на лице заинтересованность, и Светка продолжила:
– Ничего страшного. Как ты и говорил, кишки не задело. Прооперировали сразу как привезли. Я утром как посмотрела на шов – сразу в слезы. А тут папа пришел. Узнал про мое горе, успокоил, как мог и ушел. А меня через день снова на операцию. И тот врач, что меня в первый раз резал, теперь только скальпели подавал. Папа какого-то друга из отпуска вытащил, местное медицинское светило. Тот переделал все так, что у меня только красное пятно осталось, а через пару месяцев, если он не наврал, и это пропадет. Короче, через неделю я уже бегала по всей больнице.