За порогом боли
Шрифт:
– Как передать остальные? И какие гарантии?
– Через «общего знакомого» и передадите. Он и будет гарантом.
– Согласен, – кивнул Артем. – Послезавтра жду сообщений в газетах.
– Кстати, насчет гарантий. Будет очень нехорошо, если в том районе, вдруг, окажется кто-то из ваших людей.
– А что им там делать? – изобразил праведное удивление 'Артем.
– Да мало ли. Может, помочь захотят. Или проверить, как у меня получилось. Не надо им там быть. Я мнительный очень, могу неправильно понять, и тогда сработает моя страховка.
– Какая? – удивительно неравнодушно спросил Артем.
Макс неопределенно пожал плечами:
– Зачем вам знать, если ваших людей там не будет. До свиданья. Читайте газеты, – Макс выключил «глушитель» и вышел из машины. Артем немного кисловато кивнул и тронулся с места. Подождав, пока его машина скроется в транспортном потоке, Макс зашел в подъезд ближайшего дома, вывернул красную куртку зеленой изнаночной стороной, отодрал бороду, снял очки и отклеил глубокий ножевой шрам со щеки. Этот накладной шрам привез ему дружок-эмигрант Лева Милльман из Штатов. Кстати, Лев Наумович Милльман по паспорту являлся украинцем.
Саня-Рык был боксером-неудачником. В начале его карьеры пудовые кулаки делали свое дело, перемалывая соперников. А неукротимое бешенство, которое охватывало его, когда он получал пару ударов, делало его на ринге просто страшным. Но чем выше в своих боях он поднимался, тем становилось труднее. Опытные специалисты ринга не боялись его напора, останавливая мощными расчетливыми поставленными ударами, а его «молоты» вспарывали воздух в добром полуметре от их голов. Все чаще он заканчивал бои лежа на ринге, а руку поднимали его менее крутым, но более тренированным соперникам. Задатки, не подкрепленные упорными тренировками, оказались бессильны перед грамотной и отточенной бесчисленными упражнениями техникой.
Тогда Рык перенес свою энергию на улицу. И быстро попал на «зону», где его самозабвенная ярость и боксерские навыки вывели его в привилегированное сословие. В родном городе, на воле, его жестокость и жадность помогли ему стать одним из первых людей.
Его зажиревшее тело больше привыкло нежиться в шезлонге на островах Средиземного моря, чем бороться с весом штанги. Но раз в неделю он приходил в спортзал и с остервенением колотил грушу, выплескивая накопившуюся энергию.
Сегодня был такой день. Удалив всех из зала, Саня долбил своими кулаками по тяжелому мешку, который болтался на цепи, как мячик. В эти минуты Рык был страшен, и желающих позаниматься с ним вместе не находилось. Даже охранник убежал «позвонить» и звонил уже полчаса.
В этот момент открылась дальняя дверь, выходившая прямо на улицу, и в зал вошли двое парней. Они направились к Рыку. Саня выпрямился и яростно зыркнул на вошедших. Никто не смел ему мешать «отрываться»!
Подошедший первым парень улыбнулся одними губами. Второй, светловолосый, остановился чуть сзади.
– Че надо?! – проревел «первый человек в городе» и саданул по мешку так, что он подскочил на полметра.
– Саня-Рык? – поинтересовался первый.
– Ну! – рявкнул Саня и развернул плечи. Потное тело дышало жаром.
– Вам привет, – снова улыбнулся парень и вытянул руку с пистолетом.
Рык всхрапнул и сделал шаг назад, округлив глаза. Ему вдруг стало страшно. Не так он представлял свой конец. Разгоряченные мышцы, прикрытые лишь пропотевшей майкой, не хотели принимать пулю. Но от их желания ничего не зависело.
Парень два раза подряд нажал на спуск. Мощная «Беретта» рявкнула и выплюнула два куска металла туда, в это сплетение ожиревших мышц, костей и сосудов.
Рыка отбросило назад, он захрипел и тяжело повалился на маты, истекая кровью и потом.
Парень подобрал гильзы, осмотрелся и, подойдя к стене, поднял два сплющенных комочка. Пули, прошив Рыка, ударились о бетонную стену и упали на пол.
– Отлично, следов меньше, – пробормотал парень, направляясь к выходу.
В машине Макс осмотрел заклинившую «Беретту».
– Ай-яй. Надо готовить оружие лучше. Чуть не подвела. Хорошо, что двух пуль хватило.
– Что теперь с ней делать?
– Сдам. Пусть другую гонит.
Так бесславно закончил свое существование Саня-Рык, один из первых людей города.
Макс перестал бояться. Ему больше не нужна была помощь Сержанта. Он теперь смело и открыто ходил по городу, не опасаясь встреч с «пятаками» или еще какой мразью. И дело было даже не в «стволе», который всегда был у него под мышкой, за поясом или в сумке. Просто он переступил через тот барьер в себе, который заставлял искать помощи, прикрытия. Тот барьер, который заставляет здоровых мужиков завидовать героям Сталлоне и ВанДамма и мешает им же совершить поступок – даже, хотя бы, просто отогнать от прилавка подошедшего без очереди наглеца. Мака научился давать отпор. Макс научился бить первым. Бить крепко, жестоко, наверняка, не боясь последствий.
Может быть впервые за всю жизнь он почувствовал себя хозяином города. Не тем борзоватым хозяйчиком, который делает, что хочет, наплевав на других, а настоящим хозяином, который открыто и гордо мог сказать:«Это мой город!» А всю эту шваль на иномарках он воспринимал теперь как грязь в доме, как паразитов-грызунов. Никто же, в самом деле, не боится крыс в собственном доме! Они противны и вредны, но не страшны. От крыс очень трудно избавиться, но каждый хозяин испытывает удовлетворение, поймав и раздавив хотя бы одну.
Макс сидел в машине и блаженно щурился на утреннее солнышко. «Восьмерка» стояла в тихом дворике недалеко от рынка. Кирилл убежал куда-то по своим делам, заодно пообещав купить продуктов. Сегодня утром звонил Юрий Николаевич и, как он выразился, «подтвердил ликвидацию», поблагодарив за услугу. Макс упрекнул его в том, что он дал его телефон Артему и теперь тот мог бы вычислить своего исполнителя. Чекист даже обиделся и успокоил Макса, сказав, что Артему просто передали трубку с уже набранным номером. Юрий Николаевич спросил, что делать с деньгами, которые передал заказчик. Они договорились о передаче гонорара, обмене «Беретты» на такую же модель – очень уж Максу полюбилась эта итальянская «машинка» – и о подборе для Макса хорошей машины. Выбор модели был за Максом, и сейчас он размышлял о том, какую тачку выбрать. Он уже давно мечтал завести джип, большой, как автобус. Например, «Ниссан Патрол» или легендарный «Паджеро». Но, трезво поразмыслив, он решил, что в данный момент ему нужна рабочая машина – скоростная, но не бросающаяся в глаза. На джипе даже в Москве затеряться непросто. Приходилось склоняться к «шестерке» или «девятке», то есть самым распространенным машинам в наших городах. О «Москвиче» он даже думать не хотел, оставляя патриотизм Лужкову.