За порогом боли
Шрифт:
Бросив машину в нескольких кварталах, предварительно обтерев все, к чему прикасались, парни вышли к своей «восьмерке» и через десять минут были дома. При обстреле офиса никто серьезно не пострадал.
– Это Рык! – Артем грохнул по столу кулаком. – Жадная жирная свинья! Подстилка чеченская!
Глаза Артема метали молнии. Кожа на скулах побелела от бешенства. Трое ближайших помощников, лидеров «зареченских» команд – Шип,3ола и Сергач —смотрели на своего шефа с трепетом. Этой тяжеловесной яростью интеллигентный Артем и подмял под себя их, бывших вожаков молодежных стай.
– Артем помолчал, глядя в стол. Потом кивнул, приняв, видимо, какое-то решение, встал и обернулся к своему секретарю-адьютанту Пороху:
– Поднимай парней. Переходим на военное положение. Все – только по моим указаниям. Я с сегодняшнего дня буду за городом – в Александровском. За любую самодеятельность пристрелю лично.
«Бригадиры» дружно кивнули, хотя на них никто и не смотрел. Второй важной особенностью Артема было то, что он всегда выполнял то, о чем говорил даже, казалось бы, полушутя. Причем выполнял дословно.
Артем накинул плащ и вышел не попрощавшись. Колесо закрутилось….
…Медленный ползучий огонь бандитских войн исподволь пожирал город. Звучали выстрелы, гремели взрывы, горели офисы и квартиры, гибли бандиты и коммерсанты. Обычные «средние» граждане, давно уже понявшие, что им нечего бояться бандитов, занятых другими делами, более серьезными, чем «потрошение» «мирного населения», снова попрятались по домам – появился риск пострадать случайно.
У милиции появилась масса работы. СОБР сбился с ног, выезжая на места взрывов и перестрелок. СОБРовцы и парни из ОМОНа были переведены на казарменное положение, и жили теперь в расположении своих частей, спали урывками и ни на секунду не расставались с оружием.
Коммерсанты, фактически, свернули свою деятельность, многие уехали из города в отпуск, а некоторые и навсегда – рисковать жизнью из-за проблем с «крышей» стало немодно.
Сквозь дым этой кровавой феерии стали, наконец, проступать контуры чьей-то дьявольской мысли. Наиболее чувствительные удары получали команды, действующие на стороне Артема. Сгорели и были взорваны пять магазинов и палаток, принадлежавших зареченским фирмами. На пороге родного дома были изрешечены из трех автоматов Зола и его телохранитель. Тяжело ранен Шип. Взлетел на воздух джип Сергача вместе с шофером. Самого Сергача, правда, в машине не было.
В самого Артема стреляли прямо на крыльце мэрии, но пуля из «Макарова» лишь оцарапала левую руку. Стрелявший, молоденький парень-коммерсант, в милиции заявил, что его вынудили сделать это за долги. Кто его вынудил – осталось неизвестным. Парень молчал, как Олег Кошевой. Добавились финансовые проблемы. Налоговая полиция взялась за тотальную проверку зареченских фирм, и счета доброго десятка предприятий были арестованы. Несколько иногородних партнеров «кинули» артемовских фирмачей на общую сумму более чем в полмиллиарда. Причем то, с какой наглостью это было сделано, исключало возможность «самодеятельности». Никто бы себе не позволил даже подумать о таком еще пару недель назад – имя Артема весило немало. Другим «артемовцам» были выставлены «предъявы», не менее наглые. Сгорел офис Артема в Москве. И даже менты не остались в стороне. ОМОН совершил налеты на два опорных пункта «зареченских». В стычке были убиты на месте два бойца из команды Сергача, вздумавших оказать сопротивление, а еще пятнадцать оказались за решеткой. Довольно значительное количеств оружия оказалось в руках милиции. Выручать «попухших» коллег в такой ситуации Артем был не в силах, и им светили очень скорые и немалые срока. «Братва» загудела – у Артема было принято вытаскивать своих из-за решётки, и бандиты не хотели отказываться от такой привилегии. Одна из мелких команд, базировавшаяся в центре города, решила отколоться от Артема. Нейтральный Крест отказался принимать под свое крыло отступников, а переходить к Рыку они не решались и, временно, остались без покровительства.
Над Артемом сгущались тучи. Его империя трещала по швам. Джип Артема носился по городу в сопровождении двух машин с охраной, он не ночевал два раза в одном мосте, спрятал семью, развил бешенную деятельность за гранью осторожности, но все усилия были тщетны – сил не хватало…
Виновник всех этих событий сидел дома у телевизора и пил кофе. Макс вовсе не чувствовал себя обманутым. Он не понял сразу истинных целей его заданий, но это не значит, что его не устраивали результаты. Все, о чем говорил Юрий Николаевич, получилось в лучшем виде. Бандиты мочат друг друга, милиция упекает за решетку зазевавшихся, самая крутая банда в городе ослаблена до состояния мелкой шпаны. Все как нельзя лучше.
Все, кроме состояния самого Макса. Нельзя долго гнуть палку. Рано или поздно она сломается. Это и случилось с Максом. После тех памятных похорон он даже внешне высох и потемнел. Внутри что-то вымерзло, высохло до дна, как светлый ручей в лютую зиму. И не было солнца, чтобы растопить этот лед.
Пустота в его глазах и одеревенелость лица отпугивали людей. Даже Кирилл заглядывал теперь не каждый день, оставив, впрочем, телефон, по которому его можно было вызвать.
Макс встал, выключил телевизор и подошел к окну. Этот стеклянный щит, отделявший его от внешнего мира, всегда чудесным образом действовал на Макса. Обычный городской пейзаж подзаряжал его энергией в любую погоду, стоило только подольше понаблюдать за жизнью, протекавшей внизу несмотря ни на что. Макс постоял минут десять, прислушиваясь к происходящему в нем. Ничего не изменилось.
Он вздохнул и отошел от окна, взяв с полки учебник по каратэ. Полистав его, он положил книгу обратно, и сделала несколько выпадов. Растренированные мышцы ответили сухой болью.
Разозлившись, Макс нанес град ударов воображаемому противнику, но удары выходили слабыми, медленными и неубедительными, а когда он делал «маваши», то чуть не вывихнул ногу в паху и рухнул на пол, скуля от злости и чуть не плача. Полежав пару минут, Макс сцепил зубы, и начал упражнения. Поначалу суставы скрипели, сухожилия готовы были лопнуть, а мышцы, словно прилипшие к костям, отказывались подчиняться. Но Макс отжимался, растягивался, бил, подпрыгивал, вращался, снова бил, падал, кувыркался, и опять бил, бил…
Когда Кирилл вошел в квартиру, Макс, занимавшийся уже четвертый час, изнемогал от усталости, по спине лил пот, волосы слиплись, но глаза горели живым огнем.
– Слыхал новость? – спросил «афганец», с интересом глядя на происходящее.
– Какую? – отозвался Макс, переходя к восстановительным дыхательным упражнениям.
– Сержант с Гордеем пошли на мировую. И без всяких отступных.
– И какие будут последствия?
– Наши освободились, и Сержант, возможно, попробует тебя прикрыть от «пятаков».
– Это здорово! – восхитился Макс.
Они посмотрели друг другу в глаза и дружно рассмеялись. Помощь явно запоздала.
– Я смотрю, ты ожил, – заметил Кирилл.
– Здоровье в порядке – спасибо зарядке, – улыбнулся Макс.
Зазвонил телефон и Макс чертыхнулся:
– Выкину я этот долбаный аппарат. В последнее время от него одни неприятности.
– Олег, ты дома? – поинтересовалась трубка голосом Юрия Николаевича.
– Да. А что, не похоже?
– Похоже. Никуда не уходи. Сегодня тебе позвонит один человек. Не удивляйся когда узнаешь, кто это. Не отказывай ему. Это часть плана. Понял?