За пригоршню баксов

Гриньков Владимир Васильевич

– Они объяснили, при чем тут Марецкий?

– Нет. Спросили – я отвечал. И больше уж этого не касались.

– Как думаете, в чем был их интерес?

– Любопытствовали, – ответил Сергеич неопределенно.

Вряд ли он лукавил. Кажется, действительно не мог вычленить из того разговора хоть что-нибудь определенное. Пытался, но не получалось. И Степан вот сказал: тишковским родом интересовались. В глубь веков, так сказать. К истокам. А про Марецкого – как бы между прочим. Но в обоих случаях спрашивали. В курсе они, что наследник.

–

Так, значит, их Марецкий все-таки интересовал? – попытался хотя бы напоследок нащупать верную дорожку Костюков.

– Не-е, – уверенно замотал головой его собеседник. – Они любопытствовали, кто тут прежде хозяйничал. Куда Тишковы потом подевались.

– А может, это родственники?

– Ну какие они родственники? Говорю же – любопытствовали просто.

* * *

Первым делом Костюков обошел все залы краеведческого музея. Ничто его особенно не заинтересовало, только возле невесть каким ветром сюда занесенных дуэльных пистолетов он остановился. Зато зал, занятый посвященной роду Тишковых экспозицией, он изучил с тщанием. Долго всматривался в схему генеалогического древа тишковского рода, после чего повернулся к скучавшей на стульчике смотрительнице:

– А Марецкий Игорь Александрович – это случайно не композитор наш известный?

– И вовсе не случайно, – сообщила женщина. – Конечно, композитор.

– Надо же! – произнес уважительно Костюков. – В роду одни царедворцы были, а он вот музыку пишет.

– Благородство крови не скроешь. Если у тебя предки были из высоких сфер, так от судьбы не уйдешь, тоже будешь витать в эмпиреях.

– И что – приезжает сюда? – проявил интерес Костюков.

– Раньше не было. А последние месяцы появляется. Сейчас многим это нравится – чтобы их благородное происхождение подтвердилось.

– С чего же он так вдруг вспомнил о предках? Или не знал?

– Не знал, – сказала женщина. – Ему недавно сообщили. Он к нам приехал. Мы все-таки музей, у нас фонды. Оказалось, что много чего есть по Тишковым. Вот отдельную экспозицию подготовили. Раньше у нас тут было про сельское хозяйство и развитие местной промышленности. Теперь поменяли. Игорю Александровичу понравилось, что о его предках помнят. Даже денег музею дал. Мы фасад подновили. Новые стеллажи для фондохранилища купили.

– А люди как относятся? – кивнул на музейные экспонаты Костюков. – Проявляют интерес?

– Наши не ходят, – ответила женщина. – Не до того. У каждого ведь огороды. А детишек, когда в школе учеба идет, сюда приводят на экскурсии. Им нравится. Потому что экскурсия вместо урока, – засмеялась она.

И Костюков засмеялся с нею вместе.

– Но неужели взрослые совсем не интересуются?

– А что тут интересного? – пожала плечами смотрительница. – Ну, были помещики. Так их на Руси жили тысячи. Вся земля кому-нибудь да принадлежала. Вот повесили мы тут портреты, – кивнула на картины в золоченых рамах, – а ведь

ничто не атрибутировано. Что за художник, когда картина написана – ничего не известно.

– Да и Тишковы ли это – еще большой вопрос, – подсказал Костюков.

Прежняя работа наградила его таким качеством, как профессиональный цинизм. По повисшей вдруг паузе он догадался, что и его собеседницу давно терзают сомнения.

– Проверяем, – сказала наконец женщина. – Музейное дело неспешное. Потому мы всем и отвечаем: пусть эксперты сначала разберутся, потом сможем что-либо сказать.

– А кому вы так отвечаете? Интересовался кто-то?

– Люди любопытствовали. У директора нашего, Андрея Андреевича, спрашивали.

– Кто?

– Я не знаю. Приезжали какие-то люди из Москвы. Хотели фильм снимать.

– Про ваш музей?

– Зачем про музей? Про род Тишковых.

– Мужчины были? – сразу же догадался Костюков.

– Да. Двое.

Кто бы сомневался. Вот они под каким соусом сюда прикатили. Фильм снимать. Легенда настолько удобная, что не подкопаться.

– Ну и как? – осведомился Костюков. – Работа у них успешно продвигается?

Хотя ответ он знал заранее.

– Никак она у них не продвигается, – оправдала его ожидания смотрительница. – Не получилось.

– Почему?

– Андрей Андреевич не согласился.

– Почему? – повторил Костюков.

– Я не знаю, – поджала губы женщина, демонстрируя нежелание далее обсуждать эту тему.

Что-то там такое было, о чем она знала, но чем не хотела делиться со случайным человеком.

– Строгий он у вас, наверное, – Андрей Андреевич, – сказал Костюков.

– Он у нас хороший. Замечательный, можно сказать, человек.

– А поговорить с вашим замечательным человеком я могу?

– У него на первом этаже кабинет. Как по лестнице вниз спуститесь, так сразу налево.

* * *

Оформление директорского кабинета одновременно и озадачило, и обрадовало Костюкова. Над столом красовался портрет российского президента, а напротив, как раз над входной дверью, висел портрет Ленина. Вот это-то и вдохновило Костюкова. Он любил общаться с людьми осторожными, понимающими, что жизнь – штука сложная и произойти в ней могут самые разные метаморфозы.

Сразу показывать свое удостоверение Костюков не стал.

– Я из охранного агентства «Барбакан».

Только после этого выложил удостоверение. Андрей Андреевич тотчас же посуровел и подобрался. Стало ясно, что разговор у них получится.

– Служебное расследование, – сказал Костюков веско. – Открылись некоторые факты. Требуется ваша помощь.

Андрей Андреевич чуть склонил голову, изъявляя готовность помочь.

– Фамилия Марецкий, как я понимаю, вам известна, – продолжал Костюков. – Но нас интересует не он, а люди, которые приезжали к вам недавно с намерением снимать фильм о роде Тишковых.