За рекой, в тени деревьев
Шрифт:
— Да, пожалуйста, иди медленнее.
— Нет, я не то хотел сказать. У нас должен быть такой вид, будто мы не торопимся.
— Мы пойдем как можно медленнее. — Хочешь сделать опыт? И они пошли.
— Какой?
— Пойдем так, чтобы на нас жутко было смотреть даже со спины.
— Постараюсь. Но думаю, что у меня ничего не выйдет.
— Ну тогда пойдем просто так.
— Неужели они тебя ни разу не ударили?
— Один раз, и как следует. Второй матрос, когда он на меня кинулся.
—
— Да, если тебе везет.
— А если не везет?
— Тогда и у тебя ноги подкашиваются. И ты падаешь либо вперед, либо назад.
— А ты меня еще любишь, после того, как подрался?
— Я люблю тебя еще больше, чем раньше, если эта возможно.
— А почему невозможно? Вот хорошо! Я тебя теперь люблю больше. Я не слишком быстро иду?
— Ты идешь, как лань по лесу, а иногда ты ходишь, как волчица или как большой старый койот, когда он никуда не торопится.
— Мне не очень хочется быть большим старым койотом.
— Ты же их никогда не видела, — сказал полковник — Погоди, еще захочешь. Ты ходишь, как все крупные хищники, когда они не спешат. Только ты совсем не хищник.
— В этом можешь не сомневаться. — Пройди немножко вперед, а я на тебя погляжу. Она пошла вперед, и полковник сказал:
— Ты ходишь, как чемпион, пока он еще не стал чемпионом. Будь ты лошадью, я бы тебя купил, даже если бы пришлось занимать деньги у ростовщика из двадцати процентов в месяц.
— Тебе не надо меня покупать.
— Знаю. Речь-то идет не об этом. Речь идет о твоей походке.
— Скажи, — сказала она, — что теперь будет с этими людьми? Я мало понимаю в драках. Может, мне надо было остаться и о них позаботиться?
— Ни в коем случае, — сказал полковник. — Запомни: ни в коем случае. Надеюсь, они схлопотали хоть одно сотрясение мозга на двоих. Пусть подыхают. Сами виноваты. И никакой уголовной ответственности я не несу. Да и все мы застрахованы. Могу сказать тебе насчет драки только одно…
— Ну, говори!
— Если ты полез в драку, ты должен победить. Вот что важно. Все остальное не стоит и выеденного яйца, как говорил мой старый друг доктор Роммель.
— Неужели тебе правда нравится Роммель?
— Очень.
— Но ведь он был твой враг.
— Я люблю своих врагов иногда больше, чем друзей. А моряки всегда выигрывают во всех сражениях. Это я усвоил в доме, который зовется Пентагоном, когда мне еще разрешали входить туда через парадные двери. Хочешь, прогуляемся или даже сбегаем назад и спросим тех двоих, верно ли это.
— Сказать по правде, Ричард, с меня хватит на сегодня и одной драки!
— Говоря откровенно, и с меня тоже, — признался полковник. Но сказал он это по-итальянски, начав фразу с «Anch'io». — Давай зайдем к «Гарри», а потом я провожу тебя домой.
— Ты не ушиб раненую руку? — Нет! Только раз его стукнул по голове, — объяснил он. — А больше бил по туловищу.
— Можно мне ее потрогать?
— Да, только потихоньку.
— Но она ужасно распухла!
— Перелома нет, а опухоль всегда быстро спадает.
— Ты меня любишь?
— Да. Я люблю тебя двумя довольно вспухшими руками и всем сердцем.
ГЛАВА 41
«Вот как это было, и в тот день, а может, в какой-нибудь другой, произошло чудо. А ты о нем и не подозревал, — думал полковник. — Случилось величайшее чудо, но ты ничего для этого не сделал. Правда, ты, сукин сыщик никак этому и не препятствовал».
Стало еще холоднее, чистая вода снова покрылась коркой льда, а подсадная утка даже перестала смотреть на небо. Она теперь забыла о предательстве, тревожась только о своей судьбе.
"Ну и сука, — думал полковник. — Хотя я знаю, что это несправедливо. Ведь измена — ее ремесло. Но почему самка приманивает лучше, чем селезень? Кому же это знать, как не тебе, — думал он. — Хотя и это неправда. А что же правда? Самцы все-таки приманивают лучше.
"Только не думай о ней! Не думай о Ренате, пользы от этого не будет. Тебе это даже вредно. И ты ведь с ней уже распрощался. Господи, что это было за прощание! Не обошлось даже без эшафота. А она ведь полезла бы за тобой на этот чертов эшафот. Если бы эшафот был настоящий. Распроклятое ремесло, — думал он. — Любить и расставаться. Людям от этого бывает больно.
Кто тебе дал право связываться с такой девушкой?
Никто. Меня познакомил с ней Андреа.
Но как она могла полюбить такого несчастного сукина сына?"
«Не знаю, — ответил он искренне. — Искренне говорю, что не знаю».
Он и не подозревал, что девушка его любит за то, что он никогда не чувствует себя несчастным, есть у него сердечный приступ или нет. Горе он испытал, и страдание тоже. Но несчастным он себя не чувствовал ни разу в жизни. Особенно по утрам.
Таких людей на свете почти не бывает, и девушка, хоть и очень молодая, сразу это поняла.
"Сейчас она дома и спит, — думал полковник. — Там ей и место, а не в какой-то чертовой бочке для охоты на уток, да еще когда все чучела, как назло, вмерзли в лед.
И все же, если бы эта бочка была на двоих, как бы я хотел, чтобы она была здесь; она могла бы смотреть на запад, не появится ли оттуда вереница уток. Но она бы ту замерзла. Может, мне удастся выменять у кого-нибудь настоящую куртку на пуху — продать ее никто не продаст! Такие куртки как-то по ошибке выдали летному составу.