За Родину и честь
Шрифт:
Скорее наоборот, ей уже нравилось бегать босиком по горячим острым камням, и ощущать массажик мозолистой подошвой, и время от времени щелкать плеткой по животным.
Конечно, порой не хватало общения. Во дворце много людей, и разного рода нянек, а тут почти все время с тобой один Эрик. Но пока это еще не стало невыносим. Мальчишка-пастух не успел надоесть, по родителям Гертруда еще не успела смертельно соскучится, а разнообразная рыба приестись. Иногда конечно же хотелось покушать торта, пирожного, или шоколада. Но даже во дворце она не так часто это ела, так как родители беспокоились о ее здоровье. А Эрик иногда
Так в радости миновало лето и наступила осень. Дни стали короче, ночи длиннее и прохладнее. Но море по-прежнему теплое, и дни веселые.
Гертруда пока жила беззаботно. Хотя зима могла оказаться прохладной, и в море купаться уже будет не столь комфортно. Но ничего, не околеют, и будут другие развлечения.
А вот Стэлла выйдя замуж за принца развела бурную деятельность. Даже удивительную для девочки ровесницы Гертруды. Стэлла плела интриги и сумела обрести сильнейшее влияние на своего тестя Людовика четырнадцатого. Она всячески подталкивала короля-солнце к очередной войне. Захватить Испанию и все ее, а также португальские колонии, было ее мечтанием. А там и Англию подчинить себе. Тем более король Яков слаб и нуждается в французской поддержке. А она бы Стэлла могла бы усестись и за испанский престол.
Из-за обилия дел Стэлла уже стала подзабывать о Гертруде. Пока прибивший из Норвегии посол не напомнил о ней. Дочь хана надеялась, что её бывшая повелительница сильно страдает в ссылке, а может уже наложила на себя руки. Знала бы он реальность, то наверняка бы взбесилась от досады. Что на самом деле принцессе хорошо и весело.
Но ей было не до этого. А вот сейчас у Стэллы возникло колебание. Денег теперь у нее столько, что легко можно нанять профессионального киллера, который прикончит девочку и уберет тем самым опасного свидетеля. Но Стэлле было мало убить свою бывшую напарницу и госпожу. Ей хотелось именно этого - унизить и уничижить гордую принцессу.
Чтобы та не ушла в христианский рай, как юная мученица, а долго страдала в реальном аду нищеты. А какая самая уничижительная профессия, как не пастушка? Нет убивать она Гертруду не будет, но сделать жизнь принцессе потяжелее следует. И для этой цели дочь хана пошлет специального наемника, который должен сделать пребывание принцессы еще более адовым, а заодно время от времени информировать Стэллу.
Только нужно не торопиться и найти человека с фантазией, и владеющего голубиной почтой, который не убивая покалечит, но сведет Гертруду прежде время в могилу, а пропустить ее, через ад до конца.
На Корсике уже начало декабря. Заметно похолодало, и даже с утра на камешка иней. Гертруда выбежала босая, и поежилось. Как резко переминалась погода. Еще вчера было днем больше двадцати градусов, и это приемлемо. А сейчас надул с севера холод, и стало морозно. Принцесса закуталась в пуховый платок, но сильно стали её босые ноги. Она то и дело подскакивала, и старалась найти камешек поострее. Когда температура опускалась медленно, крепкая от природу девочка к этому привыкала и уже не испытывала серьезного дискомфортом. Босые ноги тоже адаптируются к ухудшению климата. Но когда резко скакнула, то это превращается в пытку.
Вот даже у закаленного Эрика ножки стали красными, словно лапки гуся. Мальчишка спросил у конюшего:
– Может найдется для девочки хоть пара башмаков? Она ведь простыть может!
Конюшний со скепсисом спросил у мальчика:
– А тебе? Сам то ты выдержишь?
Эрик уверенно произнес:
– Ты знаешь, я ни разу не кашлял, хотя все прошлые зимы проходил босиком. Но она ведь еще девочка, и не закаленная, как местные крестьянки с раненного детства.
Конюшний согласно кивнул:
– Я попрошу у хозяйки.
И грузный, крупный мужчина отправился в дом. И через минуту вылетел словно ужаленный, провизжав:
– Госпожа запретила! Снег еще не выпал, и вы должны оба босыми ходить! Иначе вас выпорют на конюшне!
Эрик тяжело вздохнул и произнес:
– Ладно! Так и быть, обойдемся!
Быстро выгнав скотину, мальчишка предложила принцессе снова сесть на его спину. А сам принялся энергично массировать босые, огрубевшие и задубевшие от холода подошвы девчонки. Гертруда тряслась от холода, но быстро согрелась, тем более что выглянуло солнышко, и утих ветер. А сын герцога сорвав из пальм листья принялся мастерить для принцессы высокие сапожки.
Гертруда в досаде пропела:
– Ну почему не длиться лето круглый год, ну почему мороз нам пятки сильно жжет!
Эрик философски заметил:
– Чтобы ноги не были слишком мягкими есть камень, а чтобы мы не нежились зима. А она тут достаточно нежная.
Тем не менее выбравшись на лужайку мальчишка распалил костер, и подогрел молока с медом, заставив выпить принцессу:
– Нельзя тебе простывать. Тут лекарей и в помине нет. А что-то есть у жандармов залечат.
Озноб у Гертруды прошел, и укрывшись шерстяным платком и листьями девочка, на солнце задремала.
Потом проснулась уже когда стемнело. Стало прохладнее, но еще терпимо. Так она в самодельных сапожках, и в листьях пошла вслед за Эриком, который как ни в чем не бывало носился полуголым. Разве что майку накинул на мускулистый торс. Нет это мальчика никто не берет.
Зима на Корсике, особенно на южной оконечности действительно мягкая. Следующие дни оказались куда теплее. И Гертруда снова бегала, особенно после восхода солнца босиком по камешкам, и хоть бы раз чихнула. Снег выпал только ночью на Рождество. Скотину в этот день не выгнали, и впервые за долгое время мальчик и девочка оказались в хозяйском тереме. Немезида решила себе устроит праздник, и поэтому ей наготовили всякой всячины. А Эрик и Гертруда прислуживали ей за столом. Немезида была весела. Рядом с ней сидела гостья, которую принцесса вначале приняла за юношу. Мужская одежда, короткая светлая стрижка и мужественные подбородок. Потом по фигуре и обращению миледи, Гертруда поняла, что это женщина и женщина красивая, примерно двадцати пяти лет, или даже младше.
Но несмотря на красоту слишком уже жесткий у нее взгляд стальных глаз, и сильные руки, с набитыми костяшками кулаков. Словно у уличного бойца.
Она улыбнулась Гертруда, широкой улыбкой с белыми, блестящими, и крупными зубами. Но глаза смотрели по-прежнему холодно и жестко. И ней девчонка ощутила некоторую хорошо скрытую враждебность.
Женщина впрочем приветливо и ласковым голосом произнесла:
– Пускай эти дети сядут к столу, и пообедают с нами. Тебе ведь Стэлла очень хочется тортика?