За семью печатями
Шрифт:
Глава 27
Культуртрегеры и общие законы Мироздания
Провалявшись ещё около часа, я заставил себя подняться и пойти на кухню. Мне было интересно, что сейчас там происходит. До меня несколько раз донеслись голоса женщин. То ли они о чём-то спорили, то ли что-то обсуждали… Когда я там появился, ко мне сразу обратилась Мария Семёновна.
– Ты представляешь, Юра, это чудо в перьях, – показала мать на свою дочку, – сегодня не даёт мне ничего делать?! Я пришла доить корову, а она всё за ней
– И правильно делает, – успокоил я удивлённую маму. – Потому что чистить картошку и лук буду я. Так мы с Дашей договорились.
– Когда это вы успели?! – растерялась Мария Семёновна.
– С утра одни сплошные загадки.
– Мы заключили союз, когда вы ушли спать. Сели, выпили по стопке, – подмигнул я улыбающейся Даше. – И решили, что моя обязанность – чистить картошку и лук, а ваша – наблюдать и давать ценные указания. Давайте садитесь, мы вас послушаем.
В эту секунду где-то вдали послышался звук моторов приближающихся «буранов».
– Наши едут, – встрепенулась хозяйка дома. – Совсем не спали! Всю ночь в разъездах…
Накинув на себя верхнюю одежду, мы направились втроём встречать приехавших. Когда мы вышли за ворота, снегоходы уже подруливали к усадьбе. На первом ехал Иван Фёдорыч, за ним старейшина. Освещая нас фарами, оба «бурана» разом остановились. И мы увидели усталые, но счастливые лица своих близких.
– Всё, мы почти дома! – обернулся Добран Глебыч в сторону закутанных в тулуп жены и дочери. – Хватит спать, выбирайтесь!
– С вами, пожалуй, поспишь, – раздался певучий голос Валентины. – Давай, Мила, подымайся! Ишь, пригрелась!
И я увидел, как из занесенного снегом тулупа сначала выбралась высокая стройная женщина, а за ней девочка-подросток. В этот момент с других саней спрыгнул худощавый молодой парень. Как я догадался, это был сын старейшины. Увидев меня, он по-свойски протянул мне руку и, улыбаясь, представился.
– У меня несколько имён. У нас так принято. Зови меня Горислав. Оно моё родовое, семейное.
– Георгий-Юрий, – представился я.
«Вот оно что! – дошло до меня, наконец, – оказывается, у них ещё и по несколько имён! Поэтому и меня они иногда зовут: то Юрием, то Георгием, то Арием… Интересно, какие имена у девчонок? Надо бы их спросить.
В этот момент я увидел, как Дашенька обняла опешившего отца, поклонилась улыбающемуся Добрану Глебычу и поцеловала девочку и её маму. Для всех это было так неожиданно, что на мгновенье приехавшие растерялись. Поправила положение хозяйка. Она попросила всех поскорее в избу. К печи и чаю. Только когда мы оказались в прихожей Добран Глебыч представил меня Валентине. Наконец, я увидел перед собой женщину-легенду, ту, которая безоглядно поехала за Добраном на Русский Север и не бросила его, когда в их семье появилась красавица Ярослава. У Валентины было мягкое открытое правильное русское
– А с тобой я уже знакома, Ар, таким я тебя собственно и представляла. Добран от тебя в восторге! Интересно, – покосилась она на мужа, – чем ты его к себе так расположил?
Я смущённо пожал плечами. Через минуту, когда женщины сбросили с себя верхнюю одежду и прошли к столу, ко мне повернулся Добран.
– Говори! – посмотрел он на меня. – Что тут произошло?
– Не сейчас, – нам надо поговорить без свидетелей.
– Понял! – улыбнулся помор. – Когда все лягут отдыхать, мы побеседуем.
– А ты? Неужели спать не хочешь?
– Хочу, но сейчас не время. Чувствую, без нас тут многое произошло…
Мы отправились на кухню и присоединились к беседующим друг с другом женщинам. Вскоре с улицы пришли Иван Фёдорыч с сыном Добрана Глебыча Гориславом. Они загнали под навес снегоходы и теперь, сбросив одежду, уселись рядом. Одетая в красивый вышитый сарафан у печи хозяйничала Дашенька. Сарафан ей несказанно шёл! Он подчёркивал её тонкую талию, красиво облегал грудь, и казалось, девушка превратилась в какую-то сказочную принцессу. Было видно, что сидящие за столом невольно ею любуются.
«Вот он, настоящий девичий наряд! – думал я, посматривая на Дашеньку. – Ничто так не красит женщину, как сшитое по фигуре нарядное платье. Почему наши девчонки не понимают, что джинсы в облипку не одежда для женщин, а самое настоящее извращение?»
А между тем Дашенька всем налила чай и поставила на стол пиалу малинового варенья.
– Ты садись, дочка, с нами, хватит хлопотать, дай матери хоть что-то сделать, – улыбнулся ей Добран Глебыч. – Посмотри, твоя мама тоже хочет нас угостить.
Когда Даша покорно уселась рядом с Валентиной, та, погладив её волосы и улыбнувшись мужу, сказала:
– Давай украдём девчушку, Добран? Ну, хотя бы на недельку!
– Не могу! – запротестовала Даша. – У мамы с папой тут работы невпроворот, я хоть немного им помогу…
– А мы Милонежку им оставим. Она всю работу по хозяйству делает.
– Нет, Валя, дочурку свою я не отпущу, два года не виделись! – раздался голос отца Дашеньки. – Если она, конечно, сама пожелает, то отговаривать не стану, – добавил он, почему-то смущаясь.
«Вот он, тонкий женский ум! – восхитился я поступку Валентины. – Она, конечно, хорошо знает, что происходит в семье Ивана Фёдорыча, но её приглашение показало, что всё тёмное позади, и о нём пора забыть. А начал всё старейшина, назвал девушку дочкой. Передо мной был второй смысловой ряд общения. Нечто среднее между обычной лексикой и телепатией. Конечно же, Иван Фёдорыч всё понял. Отсюда и его реплика, которая означает, что он любит свою дочь, любит по-настоящему.
Девушка, слыша весь этот нехитрый разговор, от счастья светилась.