За скрипичным ключом
Шрифт:
— Раньше мы жили весело и всегда были сыты. А потом откуда ни возьмись — появился Дубль Бемоль и говорит: «Эй вы, я ваш король, и вы все должны меня слушаться». И он запретил веселые песни, потому что у него больные уши, и он ничего такого не переваривает. И заставил играть и слушать только самую заунывную музыку. На первое, на второе и на третье. А у нас от нее уши вянут… — И девочка всхлипнула от горя.
— Слушай, а вы так и поверили этому… Дубль Бемолю?
— Как — поверили?
— Ну, он, по-твоему, не врет, что он король и все такое?
— А что значит «врет»?
«Не понимаю, — подумал
— Картошка! — воскликнул Веселый Музыкант. — Честное слово, картошка!
— Это такие цветочки, — сквозь слезы сказала Дуоль.
— Цветочки? Да-да, конечно, и цветочки тоже. Эх, знал бы — соли захватил. Печеная картошка — это, брат, вещь! Так ты голодна, бедняжка! А ну-ка, давай свою дудочку!
Костер трещал и сыпал разноцветными искрами, а Веселый Музыкант играл одну за другой свои самые знаменитые песенки.
— Спасибо! Никогда я так вкусно не обедала, — пропела Дуоль.
— А теперь и мне пора закусить, — посмеиваясь, сказал Веселый Музыкант. Но едва он поднес картофелину ко рту, как раздался собачий лай. Десять свирепых солдат вынырнули из-за кустов, и у каждого на поводке была не менее злая собака.
— Это вы играли веселые песенки? — спросили они у Веселого Музыканта.
— Ну, я.
— Шагом марш в тюрьму!
Собаки лаяли. Солдаты корчили злодейские рожи. Пришлось идти. Хорошо еще, что Веселый Музыкант успел набрать полные карманы печеной картошки.
Солдаты думали, что чужестранец очень уж торопится попасть в тюрьму. А он спешил потому, что картошка обжигала его сквозь одежду.
Дуоль плакала.
ИЗМЕНА
Королевский двор — совсем не то, что все другие дворы. Во-первых, он больше. Во-вторых, на нем стоят королевский дворец и королевская тюрьма. И в-третьих, на королевском дворе главный — не дворник, а сам король.
Королевский дворец в стране Бум-Бум был красив, как праздничный торт. Королевская тюрьма, обнесенная глухой высокой стеной, напоминала коробку из-под торта. Стену окружал глубокий ров, на дне которого ползали три тысячи двести ядовитых змей. Когда кого-нибудь по узкому мостику вели в тюрьму, змеи шипели, как сало на сковородке.
Что касается дворца, то и он был не совсем обычным. Взять хотя бы Главную Лестницу. Ее ступеньки были вроде клавиш, таких, как у рояля или аккордеона, только гораздо больше. Когда кто-нибудь ставил ногу на ступеньку, она опускалась немного вниз, и тогда золотой молоток под лестницей ударял по медной струне, толстой, как три удава. И над дворцом звучала низкая бархатная нота. Человек ставил ногу на следующую ступеньку, и другой молоток бил в струну чуть потоньше, и нота немного повыше гудела в тишине. Наверху совсем маленькие молоточки били по тонким серебряным струнам.
Ходить по этой лестнице было неудобно: как будто проваливаешься на каждом шагу. Зато король слышал, что к нему кто-то идет.
Ну, да нас это не касается, мы и без всякой лестницы можем попасть в покои короля и послушать, о чем это он беседует со своим толстым министром.
— Что бы еще придумать? — сказал Дубль Бемоль. — Министр!
— Ваше Величество?! — сказал Министр.
— Мы сегодня кошкам хвосты крутили?
— Крутили, Ваше Величество.
— Ворон считали?
— Считали, Ваше Величество.
— Баклуши били?
— Били, Ваше Величество.
— Чем бы еще заняться… Да! Что у нас сегодня на обед?
— Сегодня на обед, Ваше Величество, два похоронных марша, три заунывные песенки, а на сладкое — вой шакалов.
— Шакалов? Откуда ты их взял?
— Из Долодолума, Ваше Величество.
— Из Долодолума? А разве есть такая страна? — спросил король с сомнением.
— Н-не знаю… Я не знаю, есть ли такая страна, но шакалы в ней есть, за это я ручаюсь, Ваше Величество!
Хотите знать, как выглядели во время этого разговора король и его первый Министр? Вот как. Министр был широкий, как платяной шкаф, с крошечной головой и жидкими усиками. Он все время наклонялся вперед и вбок, так что фрак сзади торчал двумя черными хвостами.
А король был неправдоподобно высокий. И тонкий. И почему-то он все время старался плотней запахнуть свою мантию, как будто хотел казаться еще тоньше, чем был.
У короля были крохотные уши, тонкие губы, мрачно опущенные к уголкам, лысина, уходящая далеко под корону, широко расставленные остренькие глаза. И еще — у него был длинный, острый и кривой нос таких внушительных размеров, что лицо короля выглядело почти уродливым.
Конечно, можно было бы и не упоминать об этом. Не всем же быть красавцами! Люди воспитанные не должны хихикать или потешаться над недостатками чьей-то внешности. Но Дубль Бемоль сам виноват. Он везде и всюду похвалялся своей красотой, он презирал и называл уродами всех людей, кроме себя! Согласитесь, что это тоже не очень-то воспитанно.
А разговор все продолжался.
— Какие вести из-за границы?
— Жители страны Турурум, Ваше Величество, несмотря на все предупреждения, продолжают кормиться не музыкой, а всякими — простите — рисунками. Они всю свою страну превратили в цветник.
— Несмотря на все предупреждения?
— Несмотря!
— Чудесно, — сказал король, потирая пухлые бледные ручки. — Будет война. Народ верит, что турурумцы — наши враги?
— Народ верит всему, Ваше Величество. Ведь он не знает Государственной Тайны.
— Ха-ха. Что бы еще ему такое наврать?
— Что прикажете, Ваше Величество!
— Ха-ха!
— Ха-ха, Ваше Величество!
— Что?!
— Хи-хи-хи, Ваше Величество!
— Ах, так? Смеешься над Государственной Тайной?!!