За скрипичным ключом
Шрифт:
— Это они вам сказали?
— Нет — но это говорит король! Война начнется вот-вот. Даже тюремные стражники точат ножи. Вашему соседу повезло: он ведь точильщик. Его вывели из камеры и заставили работать у Волшебного круга. Да, а между прочим, собак… Вы ведь знаете — тюрьму охраняют злые собаки — так вот, их приказано не кормить целых три дня. Это чтобы они стали еще злее.
— Ну и что? — сказал Веселый Музыкант.
— Да так, ничего, — замялся Шпион. — Просто я подумал, не хотите ли вы поесть. И выпросил у собачьего повара кое-что. Лепешку, немного печенки, баранью косточку…
— Что ж вы сразу не сказали! — воскликнул Веселый Музыкант. — Давайте все сюда, и спасибо, простите — не ожидал…
Шпион просунул еду в замочную скважину (она была огромной, под стать тяжеленному ключу) и долго слушал, как хрустят косточки на зубах Веселого Музыканта. Потом он вздохнул и пошел восвояси: ясно было, что Веселый Музыкант заговорит не скоро.
Прошло несколько минут, и в двери соседней камеры звякнул ключ.
— У вас что, память отшибло? — произнес кто-то насмешливо и звучно. У Веселого Музыканта сжалось сердце: таким он и представлял голос соседа. А тот продолжал:
— Вы что, не видите, что это камера чужестранца? Нет уж, заприте меня туда, откуда увели.
Веселый Музыкант перестал жевать и увидел, как огромный ключ вошел в замочную скважину — ту самую, в которой обычно торчал нос шпиона. Дверь отворилась. Грубый голос стражника произнес:
— Не хочешь точить ножи — торчи здесь!
Дверь захлопнулась, ключ повернулся два раза. Незнакомец, которого втолкнули в камеру, переждал, когда стихнут шаги стражников, и спросил:
— Это вы?
— Это я, — сказал Веселый Музыкант. — А вы — это тоже вы?
— Ну да, — сказал незнакомец. Они расхохотались и стали хлопать друг друга по плечам, и тузить в бока, и даже приплясывать попробовали от радости, но в камере было слишком тесно.
— Вы знаете Государственную Тайну? — спросил Кларнет, когда они успокоились.
— Знаю, — сказал Веселый Музыкант.
И он пропел на ухо Кларнету:
Мне жаль того, кто много врет, Ведь он живет наоборот, А жить совсем наоборот Не очень-то приятно. Ах, как мне жаль Того, кто врет: Идет он задом наперед, — Он думает шагнуть вперед, А сам идет обратно!— Надо рассказать всем, — сказал Кларнет.
Они пожали друг другу руки и замолчали: в замочной скважине появился любопытный нос Шпиона.
«ОТПРАВЬТЕ НАС В ТЮРЬМУ»
Король сидел на троне, скучный и мрачный. Министр стоял подле него, очень скучный и мрачный. Начальник Караула застыл у дверей, очень-очень скучный и мрачный.
— Я самый несчастный король на свете, — сказал король. — Это ужасно: править в стране уродов.
Министр и Начальник Караула виновато потупились.
— Нелегко быть высоким и стройным среди таких коротышек, — продолжал король, плотнее запахивая мантию, и поглядел на подданных сверху вниз. — Министр! Догадывается ли здешний народ о своем уродстве?
— Так точно, Ваше Величество, — сказал Министр. — По вашему приказанию мы разъяснили всем и каждому, что ваше лицо — идеал мужской красоты, а ваш рост должен вызывать восхищение. О вашей красоте за умеренное вознаграждение слагаются песни и легенды…
И вдруг в зал вошли Барабанчик, Барабан и Дуоль. А позади шла грустная певица Флейта.
— Ваше Величество! — сказали Дуоль, Барабан и Барабанчик. — Отправьте нас в тюрьму!
Король вопросительно посмотрел на певицу.
— Они мне надоели. Ах, не спрашивайте меня, делайте, что хотите!
Даже Начальник Караула, который не удивлялся ни разу в жизни, удивился. Министр оторопел, а король страшно обрадовался. Он даже захлопал от восторга в ладоши:
— Ура! В тюрьму их! В кандалы! Они у меня попляшут!
И друзья заплясали. Они приплясывали всю дорогу, как будто их вели не в тюрьму, а на концерт Очень Веселой Музыки. Они дружно показали язык ядовитым змеям, и серьезными стали только тогда, когда встали на Волшебный круг и он медленно и плавно начал опускаться.
— Ты взяла пластырь? — спросил Барабанчик.
— Весь, какой только был в королевской аптеке, — ответила Дуоль.
— Ну, держитесь, — прогудел Барабан.
Волшебный круг опустился в подземелье и со скрипом остановился. Стражники не успели моргнуть, как Барабанчик ловко дал подножку одному, а Барабан так толкнул другого, что тот полетел вверх тормашками. Что тут началось! Солдаты подбегали со всех сторон. Они таращили глаза и размахивали ножами. Два Барабана молотили направо и налево кулаками, очень похожими на барабанные палочки.
Вдруг здоровенный стражник с самым кривым ножом замахнулся на Дуоль. Барабанчик вскрикнул и бросился ему под ноги. Здоровенный стражник — а это был Начальник Тюрьмы — грохнулся на пол и расквасил себе нос.
Откуда ни возьмись появились поджарые злые собаки.
— Ату их! — крикнул Барабан, указывая собакам на стражников.
— Нет, это их ату! — кричали стражники, показывая на трех друзей.
Собаки растерялись: кого кусать?
Друзья ринулись вперед. Но тут Барабанчика ударили ножом в грудь. Барабанчик, как все Барабаны на свете, был наполнен воздухом. Дуоль подскочила к нему и заклеила его рану пластырем.
Ужасный крик раздался в это время позади. Собаки, которых не кормили целых три дня, все-таки выбрали стражников и как раз в этот миг набросились на них.
— Бежим! — крикнул Барабанчик. Все трое понеслись что было сил по узкому коридору.
Когда вопли и собачий лай затихли где-то вдали, Барабан вдруг остановился и стал падать.
— Что с тобой? — вскрикнула Дуоль.
— Пустяки.
— Хорошенькие пустяки! Ты ужасно похудел! Из тебя вышел весь воздух… Восемь ран! И ты молчал, бессовестный!