За стеной серого мира
Шрифт:
Зельда морщила недовольно нос, снова бралась за иголку с ниткой, но в который раз кололась и отбрасывала рукоделие в сторону.
– Эти иглы слишком маленькие и неудобные! Нитки отчего-то вечно грязноватого цвета. Почему у нас здесь нет ярких цветов? Даже солнце кажется тусклым из-за смога над нашими головами! – девушка трясла головой, так что ее рыжая шевелюра рассыпалась по плечам, не желаемая сдерживаться резинкой плохого качества.
Агнесса, часто замечая это, твердила, что острижет Зельду налысо. Зельда обычно улыбалась в тридцать
И если в осенние месяцы жить в приюте было хорошо, к зиме стало все ужасно.
***
В первый день декабря мороз подкрался неожиданно. Утром, проснувшись, девочки обнаружили, что в умывальниках не вода, а сплошной лед. На третьем этаже был такой дикий холод, что, даже одевшись в теплые вещи, воспитанницы все равно мерзли. Пришлось Агнессе разрешить ходить в помещениях в зимних плащах.
Что-то случилось с трубами, и весь этаж оказался не отоплен.
– Возможно, город опять сократил финансирование, – предположила Никки, растирая покрасневшие замерзшие руки. – Но в ноябре было тепло. Может, просто неполадки.
– И что же, мы теперь всю зиму будем ходить в плащах по зданию? – Зельда вытерла нос рукой.
– Зель! Ты же леди! – воскликнула Никки, подавая платок. – Используй это.
Девушка приняла тряпочку и стала издавать трубные звуки.
– Извините, – гнусавя, произнесла она. – Нос не дышит вообще.
Занятия в этот день собирались отменить, но все равно решили их провести.
В классной комнате было тепло. Девочки сдвинули парты как можно ближе к батареям и отогревали свои руки и ноги.
Директриса пообещала, что к вечеру отопление должны дать, но ни к вечеру, ни на следующее утро трубы не потеплели ни на градус.
Первую ночь воспитанницы решили сдвинуть кровати и спать рядом друг с другом, чтобы не замерзнуть во сне. И хотя вначале было довольно тепло, к утру все равно многие замерзли.
Серафима даже успела простыть. Ее отправили в непотопляемое больничное крыло, где позже оказались и многие другие. К концу февраля Фима так и не выздоровела, умерла от воспаления легких.
Земля была еще обледенелая, поэтому копать могилу наняли нескольких мужчин. Похоронили быстро и тихо. На похоронах были только Рита и ее соседки в сопровождении мадам Крофорд.
Тепло появилось на этаже отверженцев только к седьмому декабря. Причину такого неудобства воспитанницам не объяснили. Всю неделю они ночевали в одной из классных комнат, где было тепло. Лежали на полу на матрасах. И хотя батареи грели, по полу все равно ходил сквозняк, подбираясь тихими, едва уловимыми шагами к девочкам.
Из-за обильных снегопадов до приюта часто не доезжали машины с продовольствием, из-за чего еды стало в несколько раз меньше.
Часто вместо положенных двух половников супа девочки получали только половину одного.
Они отощали, осунулись. Лица приобрели
Всю еду отдавали маленьким детям от двух до четырех лет. Они должны быть здоровыми. В их комнатах хорошо топили, их одевали как можно теплее.
Рита помнила, как в прошлом году сидела на своей кровати и пила горячее какао, которое принесла мисс Олин, а над головой раздавался хриплый кашель старших девочек.
– Знаешь, нужно только дожить до весны. А там и снег сойдет. Наладится поставка продовольствия. И теплее станет. Солнцем сможем вылечить наши недуги, – приободряла Никки, хотя сама тряслась от холода. – Я ведь уже много зим так прожила. И эту проживем.
Она совсем исхудала. Сквозь кожу проступали кости, щеки впали. Казалось, дунь на девушку – она упадет.
Рита делилась своей едой, зная, что Никки надо есть больше, чем ей. Зельда и Фиби делали так же. Они недоедали, чтобы их старшая подруга смогла хоть немного набрать в весе. Смотреть на ранее живую Никки, а теперь больше похожую на ходячий труп, было невыносимо.
Но зима подошла к концу, завершив этот кошмар белой пелены и голода. Как и твердила каждый день старшая соседка, машины с пищей стали приезжать чаще, снег начал таять. Трава в приютском саду слабо зазеленела. Воспитанницы смогли почувствовать себя живыми, вдыхая весенний воздух и греясь на слабых солнечных лучах, изредка пробивающихся в приютский сад.
К лету Рита уже забыла, как ужасен детский дом зимой. Уроки подходили к концу. Девочки чаще гуляли на воздухе с книгами в руках, уже не мучаясь от заданного количества страниц. Пальцы не мерзли, можно было сесть на скамью, а не стоять кучкой, чтобы ветер не продувал насквозь. Чтение книг стало, наконец, приносить удовольствие, и уже не казалось непосильным делом. Мадам Крофорд стала более лояльна и, разомлев на солнце, даже не ругала девочек за маленькие провинности.
Истории, рассказанные в книгах, будоражили Ритино воображение. Она любила читать, только не любила, когда ее заставляют. Часто девочка просила у мадам Крофорд книгу на вечер, чтобы дочитать полюбившиеся истории про принцесс, живущих в замках, про принцев, сражающихся с драконами и про счастливые концы.
Рита верила, что и она сможет выбраться из этого жуткого замка – приюта. Девочка больше сравнивала себя с принцами, которые бежали, сражались, совершали подвиги и спасали людей.
Но был один рассказ, в котором не было принцев и принцесс. Лишь смелый и гордый человек, что вынул сердце из своей груди, чтобы освещать им путь и вести людей вперед, прочь из темного леса к солнцу, лугам и другой жизни.
Рита читала этот рассказ много раз.
Осень подкралась незаметно. Она пришла, шурша листьями и стуча по крыше дождем. А это означало, что для Риты вновь должен был наступить день, когда она сможет поехать на отбор.