За столпами Геракла
Шрифт:
Самым крупным праздником на островах было торжество по случаю окончания сбора урожая. Праздник этот отмечался, по-видимому, в августе. Непременными элементами всех празднеств были песни, танцы и «спортивные» состязания.
Канарцы отличались музыкальностью. В своей рукописи Боккаччо отмечал, что мотивы канарских песен сладостны и мелодичны, а танцы островитян напоминают французские. По мнению музыковедов, музыкальным произведениям аборигенов был присущ особый ритм, который обычно именуют темпо канарио (см., например, [Estudios; Lefranc]). Островитяне пели и танцевали под аккомпанемент маленьких барабанов и тростниковых
Из сакральных игр канарцев следует отметить состязания в беге, прыжках, метании камней, дротиков и копий. Видимо, ранее все состязания с оружием входили в цикл подготовки воинов. Одним из наиболее популярных состязаний на Фуэртевентуре были прыжки в высоту через копье, которое поддерживали с двух сторон два человека. Островитяне достигли такой ловкости в этом виде упражнений, что могли выполнять тройной прыжок через три расположенных параллельно копья. Нельзя также не отметить, что большинство канарцев были отличными пловцами.
Болезни на архипелаге лечили травами и ягодами. Делали также прижигания, а образовавшиеся ожоги обрабатывали козьим жиром. Широко применялась такая лечебная процедура, как кровопускание, практиковали канарцы и хирургическое лечение (знахари вырезали каменным ножом пораженные участки кожи и даже ампутировали конечности). Палеоаптропологические материалы свидетельствуют о том, что им была известна трепанация черепа.
Покойников подвергали мумификации. Мужские трупы бальзамировали мужчины, женские — женщины. X. Нуньес де ла Пенья писал, что бальзамировщики были «нечистыми» людьми и к ним относились с брезгливостью. В контакт с этой группой, жившей отдельно, основная масса общинников вступала лишь по необходимости.
Операция бальзамирования состояла в следующем. Покойников приносили в пещеру. Из их брюшной полости извлекали внутренности. Впрочем, эта операция производилась не всегда: известны случаи мумификации без изъятия внутренностей. Затем труп обмывали водой, настоенной на листьях гранатового дерева, различных травах и цветах. Такие части тела, как подмышечная впадина, пах, перепонки между пальцами, уши, нос, шея, запястья промывали дважды в день. После этого тело натирали составом, приготовленным из животного жира, истертой в порошок коры сосны и вереска, а также туфа, пропитанного соком трав. Этот же состав вливали в рот для заполнения брюшной полости.
Обработав труп таким образом, его выставляли на солнце и сушили в течение 15 дней. Для высушивания трупов использовали также и огонь. Близкие родственники приносили покойнику пищу, а специальные люди следили, чтобы тело его не разодрали животные [Nu~nez de la Репа, с. 34].
Набальзамированный и высушенный труп заворачивали в мешок, сшитый из хорошо выделанных шкур. Мешок этот туго перетягивали ремнями и завязывали над головой. Одевали или, точнее, заворачивали мумию люди, принадлежавшие к «касте» бальзамировщиков.
Воинов клали в гроб, выделанный из ствола особо прочной древесины, а мумии рядовых общинников помещали в пещерах прямо на шкурах. Известны случаи, когда мумии заворачивали в циновки или одевали в тамарко. Иногда мумии клали на особые деревянные подставки, служившие также и носилками, или на подстилку из травы, листьев и ветвей. В пещерах мумифицированных покойников в одних случаях укладывали в горизонтальном положении, в других — ставили на ноги, прислонив к стене. Таким образом, форм захоронений было очень много. Как осуществлялось захоронение, в частности, зависело от того, насколько «знатен» был умерший, какое вознаграждение дали члены его семьи бальзамировщикам.
Обряды мумификации и захоронения и способ бальзамирования на Канарских островах обнаруживают некоторое сходство с описанными Геродотом приемами мумифицирования и сопутствующими ему обрядами погребения умерших в Египте. Сходство это обусловлено, по-видимому, связями или общностью происхождения этих ритуалов и приемов.
Дни гуанчи считали по Солнцу, а месяцы и годы — по Луне. Год подразделяли на четыре периода. Месяцы называли по порядковым номерам. Новый год начинался с 21 апреля. К сожалению, этим исчерпываются доступные сведения о традиционном календаре гуанчей, которые между тем очень важны для определения стадиального уровня общества и проблемы происхождения культуры Канар. Но и приведенных свидетельств достаточно для предварительного заключения о том, что у гуанчей одновременно существовали две стадиально различные системы календаря. В сравнительно-типологическом плане лунный календарь предшествует солнечному. Можно также предположить, что солнечный использовался в «гражданской» жизни, а лунный «обслуживал» сакральные нужды общества.
Возникновение разработанной календарной системы связано с развитием системы счета, которая отражает уровень развития абстрактных категорий и мышления в идеологической сфере. Системы счета и календарь являются важным, хотя и трудным для анализа историческим источником. На основе анализа числительных гуанчей Дж. Аберкромби высказал предположение, что первоначально у древних канарцев существовала пятеричная система счисления [Abercromby, с. 128]. Эта система счисления, как правило, присуща обществу с неолитической культурой.
Большинство хронистов отмечало монотеистический характер религии коренного населения. По словам Лас Касаса, на всех островах было распространено представление о боге — создателе всех вещей, вознаграждающем за добро и карающем за зло. На Гран-Канарии это божество называли Алькорак или Акоран (что значит хранитель мира) и поклонялись ему в специальных «храмах» (альмогаренес) или на вершинах холмов. На Тенерифе бог представлялся как создатель и хранитель мира, поддерживающий небо и землю; никаких ритуалов и церемоний в честь него, как писал Эспиноса, у жителей этого острова не было. Бога своего гуанчи именовали Хранитель, Большой, Высочайший, Всемогущий и даже Вождь.
Однако предположение о монотеизме островитян опровергается характеристикой местных религиозных верований, которую дал португальский мореплаватель Кадамосто, посетивший архипелаг в 1455 году. Он называет островитян идолопоклонниками и сообщает, что они поклонялись солнцу, луне и звездам [Бизли, с. 198; Diego Gomes, с. 97]. Правда, X. Нуньес де ла Пенья, как бы споря с Кадамосто, писал в своей хронике, что у канарцев не было идолов и что они не поклонялись ни солнцу, ни луне, ни звездам, пи камням. Однако, судя по всему, свидетельство это имело целью защитить земляков от суда инквизиции и ему в полной мере доверять нельзя, к тому же X. Нуньес де ла Пенья жил двумя столетиями позднее путешествия Кадамосто. Археологические находки подтверждают свидетельство португальца.