За тихой и темной рекой
Шрифт:
— Не уйду, пока не добьюсь от вас признания. Вы меня не любите? Но почему? Ведь я такой же, как и этот ваш… Я лучше его! Я дворянин. У меня есть состояние. Имение. Если вы пожелаете, я оставлю службу. Мы уедем в Петербург. Вы станете первой красавицей в столице. А после, если пожелаете, Париж, Рим: всё будет у ваших ног. А что вам может дать этот? Ничего! Я ведь знаю подобных ему людишек, Мы все для него ничто! Грязь под ногами! Для таких, как он, главное — карьера. А какими путями… Если нужно, он по трупам пойдёт. А, не дай господи, вы рядом с ним окажетесь, так он и вас станет использовать в своих корыстных целях.
Полина Кирилловна с брезгливостью вырвалась из цепких рук штабс-капитана.
— Как вы смеете? О человеке, которого совсем не знаете? Это стыдно! Противно! Это мерзко!
— Смею, Полина Кирилловна. Поверьте мне, смею! Я таких, как он, видал… Не верьте ему! Никому не верьте! Я! Я— ваше будущее! Вы же за мной, как за стеной будете! Я же…каждую пылиночку сдувать стану. Следы целовать ваши — для меня одно наслаждение Для Вас всё, что пожелаете! И для папеньки вашего буду первой рукой и опорой!
Девушка резко оттолкнула Индурова и, распахнув сначала дверь, за которой мелькнула любопытная рожица служанки, не прощаясь, с силой захлопнула её перед страдающим молодым человеком. Юрий Валентинович некоторое время еще стоял на коленях, потом, с трудом поднявшись, мутным взором окинул дом купца. Мичурина и пробормотал:
— Ничего. Ничего. Ещё посмотрим, чья возьмёт. Мы ещё потягаемся! Со всеми вами… А вы, господин Белый, сильно пожалеете, что приехали в это захолустье.
Анисим Ильич сперва внимательно окинул комнату пристальным взглядом. Ничего особенного. Впрочем, чего ожидать от простого гостиничного номера, какие есть в любом городе любой российской губернии.
Мальчишка из прислуги, стоявший за спиной следователя, негромко кашлянул.
— Ты ещё здесь? — бросил, не оборачиваясь, Анисим Ильич.
— Так вы же сами велели ждать.
— Ступай вниз. Скажи Дмитричу, пусть приготовит мне что-нибудь перекусить. С утра не жравши.
Мальчишка замялся.
— Так, ваше благородие, сказать-то я ему скажу, а вот как быть с тем, что вы сейчас в номере нашего постояльца расположились? А коли нагрянут? И вы туточки?
— Не нагрянут, — успокоил мальца Кнутов. — Хозяин номера сегодня далеко. Только к завтрему вернётся.
— А ежели Кирилла Игнатьевич приедут?
— А с хозяином твоим я сам разберусь. Ежели что.
С уходом пацана сыщик приступил к детальному осмотру помещения. Пересмотрел содержимое саквояжа, комода, шкафа — ничего особенного, а тем более предосудительного, не обнаружил. Сорочки, брюки, нижнее бельё, письменные принадлежности, три книги, в тонком переплёте. Кнутов перелистал их. Какие-то стишки. Рассказы. Анисим Ильич поморщился: занятие для бездельников. Интересно, какой дурак придумал сие чтиво? Людям работать надобно, служить, так сказать, Отечеству, а не тратить время на ерунду. Свод законов — это понятно. Для людей.
Кнутов осмотрел костюмы в гардеробе, прощупал каждый карман, каждый шов. Ничего. Вернулся обратно в комнату. Снова глянул на разложенные по столу вещи. Книги, письменные принадлежности… Стоп! Предметы для письма имеются? Имеются. Должно где-то находиться и то, на чём их можно применить. Хотя Белый мог взять блокнот с собой. Но вот вопрос: почему не взял в тот раз, когда у них произошло более близкое знакомство? «Нет, — тихонько бормотал Анисим Ильич, — сила привычки есть сила! Если постоялец не брал тогда, значит, он сей предмет с собой никогда не носит. В комнате лежит тетрадка-то. Спрятана».
Следователь посмотрел на стены. В номере недавно произвели ремонт: потолок побелили, стены украсили вошедшими в моду дорогими обоями. Если что-то под ними и можно было утаить, то только отодрав угол. А всё, что попадало в поле зрения Анисима Ильича, имело вид целый, нетронутый. Кнутов отодвинул кровать. Та же картина.
Следователь упал на колени и принялся ползать. Если бы его в тот момент увидел кто-либо из знакомых, особенно из полицейского участка, то, наверняка, пришёл бы к однозначному выводу: Анисим Ильич сошёл с ума. Спятил! Кнутов просматривал каждую щёлочку в паркете. Внимательно вглядывался в тени, образовавшиеся от неравномерного слоя лака. Места нестыковки паркетин продувал, пытался с помощью ножа их поддеть.
За сим занятием его и застал мальчишка, принесший на подносе тарелку с жареной рыбой, тушёную капусту с грибами и шкалик водки. Увидев сыщика на четвереньках, пацан чуть не выронил поднос:
— Вам плохо, ваше благородие?
— Зараза. — выругался Кнутов и, поднявшись на ноги, пошёл к столу. — Что смотришь? Давай жратву, и ходу отсюда. Впрочем, постой. Ты вид ел, как ваш постоялец уезжал?
— Да, ваше благородие.
— В руках у него ничего не было?
— Нет.
— А как он был одет?
Мальчишка пожал плечами.
— Как обычно. В костюме. Штиблетах. Модных!
— Всё. Свободен.
Кнутов налил водки, выпил, но закусывать не стал. Решил сначала найти тайник.
Удалось ему это спустя полтора часа. Нож легко поддел паркетину и чуть приподнял её над полом. Анисим Ильич облизнул пересохшие губы, опустил дощечку на место, ещё наклонился и посмотрел поверх пола. Нитку он заметил сразу. Отметив её положение, Кнутов уже смело вскрыл тайник и извлёк оттуда револьвер с коробкой патронов, пачку денег и тот самый блокнот, который так жаждал найти.
Всё это Анисим Ильич положил на стол рядом с подносом, сел на стул, снова выпил, после чего плотно покушал. И лишь потом принялся за исследование найденного. Револьвер и патроны сразу отложил в сторону. В них ничего интересного. Пересчитал пачку денег. Десять тысяч. Руки следователя вспотели. Такую сумму Анисим Ильич держал всего два раза в жизни, а уж владеть ею у него и в мыслях никогда не было. Сыщик снова перелистал купюры. Всё были достоинством в сто рублей. Любопытно. Банк, что ли, ограбили, господин Белый?