За троном. Царская милость
Шрифт:
Получалось – как будто знал Алексей, в Измайлове укрыться хотел. Не дезертировать, а хитро переждать. Но царю перечить никак не можно.
– Лошадь из конюшни возьми, негоже стрельцу пешком. Уж больно долог путь. На ногах-то целый день идти. Оружие не бери, не подпустят рынды тебя с ним до царских покоев. А вообще – желаю тебе удачи. Чувствую, далеко пойдешь. Ты из простых людей, и не каждого государь во дворец приглашает. Челядь – повара, портомойки – оно понятно. Лопни мои глаза, ты еще нами командовать будешь.
Вот с этими словами Алексей мог бы согласиться. Не раз поднимался он от рядового
– И еще – рынды задирать будут, слова обидные говорить. Терпи и в склоку не лезь. За каждым рындой могущественный род стоит. Схарчат и не подавятся. Если сладится, потом припомнишь. Месть – она блюдо холодное.
Мудр полковник, напутствие правильное дал. Алексей поблагодарил. Вышел из воинской избы и сразу на торг. Цинга, она от дефицита витамина «С» в организме бывает. Обычно это болезнь полярников, моряков дальнего плавания, первопроходцев Севера. Понятно, что лекарств таких здесь не найти. Но есть природный источник – те же лимоны, да вообще цитрусовые. В Москву их возили персидские купцы небольшими партиями. Товар редкий, брали в основном повара-иностранцы, как приправу к рыбным или мясным блюдам. Выписывали дворяне знатных поваров из-за границы больше для бахвальства. А при Петре Великом это в моду вошло, как ни повар, так француз либо итальянец.
Алексею удалось сторговаться на десять лимонов. Цены изрядные, сильно кошель облегчили. А еще сабельник у травников искал. Точно знал, им дед и отец суставы лечили. Однако травка редкая, только у одного травника нашел. Торговался долго, но всю невеликую партию забрал, в узел к лимонам отправил.
– Отец, ты бы дня через три-четыре еще сабельник на торг принес. Все заберу.
– Ты же вроде бодро ходишь.
– Не себе беру.
– Мало кто о травке сей знает, по секрету такие знания передаются, от отца к сыну.
Алексей в Кремль вернулся, в конюшне лошадь свою проверил – подковы, седло. Честно сказать, один раз только на ней выезжал. Кусок хлеба сунул, повинился.
– Застоялась, Зорька! Отныне по-другому будет. Кончилась твоя спокойная жизнь.
После заутрени и завтрака выехал, выклянчив на поварне половину каравая хлебного. Самому может пригодиться, а накормят во дворце, так лошади отдаст. Любят лошади хлеб, особенно с солью, самое любимое лакомство, как зайцу морковка или козлу капуста. Пару часов – и он в Измайлово. В царской резиденции своя охрана из стрельцов, Алексею незнакомая. Он назвался, его пропустили. По большому счету – непорядок, эдак на охраняемую территорию любой проникнет. Нынешняя система охраны первых лиц куда бдительнее и строже. Хотя у царей были специальные люди, пробовавшие блюда, подававшиеся на царский стол, во избежание отравлений.
Жен царских травили, у того же Ивана Грозного. Сами жены никому не мешали, боялись усиления влияния рода жены, возвышения при царствующем муже.
Стрельцы забрали у Алексея лошадь, отвели в конюшню. Алексей было следом пошел, да остановили его.
– Не беспокойся, гость. Накормим, напоим, расседлаем.
Один из стрельцов повел Алексея ко дворцу, в сенях передал его рынде.
– Велено было государем сегодня явиться.
– Сказывали мне. Что в узле?
– Лекарственные снадобья.
Алексея проводили в комнату царя. Федор Алексеевич лежал в постели – бледный, одутловатый. В комнате находились две сиделки и у дверей стоял рында.
– Доброго здоровья, государь!
– А, Алексей! Привез снадобья?
– Одно готовить надо, а второе – вот.
Алексей достал из узелка лимоны, протянул молодому царю. Федор Алексеевич выразительно посмотрел на рынду. Тот исчез за дверью, вернулся в сопровождении мужчины. Это был слуга, пробовавший все царские кушанья, – не отравлены ли? Слуга взял лимон и, не очищая от кожуры, впился зубами. Рот его тут же скривился.
– Кислятина немилосердная. Хуже неспелого яблока.
Алексей попросил у рынды обеденный нож и тарелку, очистил лимон от кожуры, протянул царю.
– Каждый день по два-три лимона съедать надо, хотя бы месяц.
Царь откусил, скривился, с видимой неохотой съел.
– Второе снадобье такая же отрава?
– Его настаивать надо. Найдется хлебное вино?
– Во дворце все есть, ступай. Тебе дадут необходимое.
Слуга, что пробовал лимон, отвел Алексея на поварню, принес четверть хлебного вина, как называлась водка, делавшаяся из пшеницы, откуда и название пошло. А четвертью называлась стеклянная бутыль в три литра емкостью. Ведро вмещало двенадцать литров, четверть – три или четвертую часть ведра. Бочка вмещала сорок ведер, или 492 литра, ушат – два ведра, а водочная бутылка – 0,6 литра, или полкружки.
Алексей открыл притертую пробку, понюхал, отшатнулся. Натуральная сивуха!
– Древесный уголь неси, пару пригоршней, а еще чистую холстину, пустую четверть.
Просьбы Алексея были быстро исполнены. Алексей вылил водку в медный таз, щедро бросил туда древесный уголь. Водка быстро почти черной сделалась. Слуга не отходил ни на шаг, присматривал – не подсыпет ли стрелец яда или не сделает ли наговор? Верили тогда в наговоры, колдовство, порчу. Через час Алексей водку слил в четверть, процедив через чистый холст. И все снова повторил в точности.
– Уголь-то зачем? – не выдержал слуга.
– Скоро узнаешь, сам так делать будешь, потому смотри внимательно.
Во второй раз уголь держал дольше. Березовый уголь – то что надо, хорошо впитывает сивушные масла, очищает хлебное вино. Снова слил водку в штоф. Холст очистил водку от частиц угольной пыли. Профильтровал через ткань дважды, понюхал. Пахло лучше, обычной водкой, а не самогоном. Отлил ложку спиртного в медный половник, поджег горящей лучиной. Водка загорелась едва видимым синим пламенем. Так спирт горит градусов семидесяти. Из штофа плеснул в два шкалика, грамм по пятьдесят.
– Попробуем, – и выпил первым.
Ядреная, зараза! Дыхание задержал, выдохнул. Глядя на него, слуга понюхал, потом выпил. Слезы из глаз покатились.
– Крепка! И вкус лучше.
– А, заметил! Впредь, как на стол хлебное вино подавать будут, очисти, как я сделал. Пить приятнее и похмелья не будет на следующий день. А уж если ягод добавить, скажем малины, брусники, так другого и пить не будешь.
– Учту.
– А теперь снадобье лечебное делать будем.
Алексей попросил разделочную доску, кухонный нож, мелко порезал сабельник, аккуратно ссыпал в бутыль с хлебным вином.