За все рассчитаюсь с тобой!

Чейз Джеймс Хедли

Он облизал губы и утвердительно кивнул. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.

– О'кей. – Я надел высокую черную шляпу, такую же, как у него. – Вперед!

Я сел за руль довольно потрепанного катафалка, но восьмицилиндровый двигатель старой машины работал хорошо и был способен развить довольно приличную скорость, в чем я убедился, когда ехал по дороге. Перед тюрьмой я снизил скорость, доведя ее до двадцати миль в час. В тот момент, когда крыша тюрьмы показалась из-за дюн, я заметил двух полицейских с автоматами Томпсона

в руках. С недовольным видом полицейские сделали мне знак остановиться.

– Вы будете говорить с ними, – прошептал я Максисону. – Это генеральная репетиция. Эти копы не причинят вам неприятностей.

Полицейские, став по обе стороны катафалка, подозрительно смотрели на нас.

– Куда направляетесь? – осведомился один из них.

– В тюрьму, – сухо ответил Максисон, демонстрируя не в меру ретивому копу извещение о смерти и судебное постановление о проведении похорон.

Коп изучил бумаги и вернул их. По его лицу я понял, что юридическая казуистика была для него темным делом. Во всяком случае, мы не вызвали подозрений.

– О'кей, – с важным видом произнес полицейский. – Проезжайте. – Он вытащил желтую эмблему и приклеил на крыло катафалка. – С этим вы можете подъехать к воротам тюрьмы. Двигайтесь на минимальной скорости и остановитесь по первому требованию.

– И это достаточно серьезное предупреждение, – со смехом сказал тот из них, что стоял с моей стороны. – Наши друзья горят желанием воспользоваться своим оружием.

Максисон поблагодарил их и отъехал. Мы начали медленно продвигаться к воротам.

– Да уж, по всему видно, меня уважают, – насмешливо заметил я.

Максисон посмотрел на меня.

– Вы должны быть готовы к этому, – проворчал он.

На гребне дюны я заметил еще четырех копов. Один из них лежал за пулеметом и контролировал дорогу. У другого я заметил портативную рацию. Мы проезжали мимо них со скоростью черепахи. Рассмотрев эмблему на крыле, они сделали нам знак проезжать. Да, Митчел сказал правду: обычным способом в тюрьму проникнуть было совершенно невозможно.

Дальше мы натолкнулись на баррикаду, сделанную из ствола дерева. Я остановил катафалк. Три копа выскочили из укрытия и со смехом окружили машину. Один из них, высокий рыжий тип с физиономией ирландца, кивнул головой Максисону.

– Привет, Макс, – сказал он, улыбаясь. – Как тебе нравятся наши приготовления к войне? Потрясающе, не так ли? Этот подонок Флаггерти никому не доверяет. Мы дрожали от холода этой ночью, а сейчас поджариваемся на солнце. Ты в тюрьму?

– Да.

Коп перевел взгляд на меня.

– Я никогда раньше не видел этого типа, – сказал он. – Кто он?

– Мой новый ассистент Георг Масон, – довольно хладнокровно ответил Максисон. – О'Хейли в отпуске.

– Это меня не удивляет. Он всегда в отпуске. Законченный бездельник. – Коп плюнул и повернулся ко мне: – Рад познакомиться, Масон. Я Клэнси. Как тебе

нравится новая работа?

– Довольно милая, – ответил я, пожимая плечами. – Приятно сознавать, что клиенты не могут тебя обругать.

Он расхохотался.

– А ты не лишен чувства юмора! – сказал он, хлопнув себя по ляжкам. – Эй, парни, – обратился он к другим копам, – как он вам?

Те тоже смеялись.

– Что ж, – заявил Клэнси, – я не думал, что на такой работе еще можно сохранить чувство юмора.

– Ничего другого нам не остается, – ответил я. – А что здесь происходит? Началась война? Я отродясь не видел столько полиции.

Клэнси вытер рукавом потное лицо.

– А, не травите душу! – недовольно проговорил он. – Поймали эту Уондерли, и шеф воображает, что Кейн попробует вызволить ее оттуда. Шеф ненормальный, но никто не смеет сказать это ему. Держу пари, что Кейн давно пересек границу штата. Он не идиот и не станет рисковать головой ради девицы, с которой был знаком всего одну ночь.

– Но она вся из себя, – заметил один из копов. – Красотка! Я с удовольствием обменял бы ее на свою жену.

– И я с удовольствием сделал бы это, – сказал Клэнси, – но не стал бы рисковать из-за нее своей шеей.

– Видимо, Флаггерти очень уважает этого парня, раз призвал под свои знамена столько полицейских, – заметил я со смехом.

– Я же сказал: Флаггерти ненормальный, – презрительно произнес Клэнси. – Если эта дама убежит, то Флаггерти потеряет свою должность. Я лично слышал, как Киллиано предупреждал его.

– Этого не случится, – сказал я. – Держу пари, что он сейчас сидит где-нибудь в баре, пока вы жаритесь на солнце.

– Ты так думаешь? – Клэнси нахмурился. – Ах подонок! Он торчит в своем кабинете с кондиционером на первом этаже полицейского управления и оттуда рассылает приказы! – Он копнул носком форменного ботинка песок и осуждающе покачал головой. – Не знаю, что за порядки в этой тюрьме. Вчера умерла заключенная, а сегодня утром еще одна потеряла рассудок. Это произошло как раз тогда, когда я заступал на дежурство. Войдя туда, вы сразу услышите ее вопли и смех. Есть от чего и самому свихнуться.

– Но ей же в таком состоянии нельзя находиться в тюрьме, – бросил я.

– Ее выпустят через день или два. Сейчас она находится в соседней камере с малышкой Уондерли. Флаггерти решил, что это подействует на нее нужным образом, раз она будет видеть эту ненормальную сквозь решетку и постоянно слышать ее вопли.

Я сжал руль, почувствовав головокружение, но, к счастью, Клэнси ничего не заметил.

– Они ни в коем случае не должны держать эту сумасшедшую в тюрьме, – продолжал Клэнси. – Это действует на нервы другим заключенным. И ведь она представляет опасность. Ее заключили в тюрьму за то, что она ударила ножом своего престарелого отца. Я лишний раз подумаю, прежде чем подняться в блок «А».