За все спрошу жестоко
Шрифт:
Правда, радуется он зря. Семен приехал сюда только для того, чтобы посмотреть, как устроен этот загадочный центр и стоит ли он того, чтобы люберецкие рвали за него жилы.
– Олег! – бодро подал руку комсомолец.
Семен какое-то время глядел на нее, как будто высматривал грязь под ногтями, только затем нехотя пожал ее.
– Сэм.
– Алекс звонил, сказал, что ты можешь помочь.
– Алекс? – хмыкнул Семен. – Это Усыгин который? Он же против этих буржуазных имен.
– Кто, Алекс?
– Что-то вроде того.
– Это он пыль так в глаза пускает. А на самом деле он свой парень.
– Да я это уже понял... Что тут у вас за бизнес?
– Да какой там бизнес! – махнул рукой Олег. – Ты сам посмотри.
По широкому светлому коридору они подошли к двери, за которой открылось помещение, где за длинным столом сидели молодые люди. Амперметры, осциллографы, прочая измерительная техника, о назначении которой Семен мог только догадываться. Транзисторы, резисторы, плата. Канифольный дым коромыслом.
– Обычное творчество молодежи, – сказал он. – Транзисторные приемники собираем, которым в базарный день рубль цена.
– И что, из-за этого люберецкие наехали?
– Нет, конечно.
Олег открыл следующую дверь, и Семен увидел комнату, заваленную тканью в тюках: кожа здесь в рулонах, резина в листах. И еще здесь был с десяток пятидесятилитровых бидонов, из которых в магазинах разливают молоко и сметану.
– Кстати, если джинса нужна, обращайтесь. Качество хорошее, только без выварки.
– Ну, с вываркой у нас своя технология.
– А материал глянь, может, понравится?
– У нас Джема этим занимается. Приедет – посмотрит. А в бидонах что?
– Спирт, – с покаянным видом вздохнул Олег.
– А говоришь, что бизнес так себе...
– В общем-то, дела идут, с этим не поспоришь. Но ты пойми, отдавать пятьсот рублей в месяц нерентабельно. Мне легче от спирта отказаться, чем такой налог платить. Если все по закону будет, мы просто милицию вызовем, и все вопросы решатся...
– Может, и решатся, а может, и нет. Всех люберов не закроешь. Обязательно найдется такой, кто башку в подъезде проломит. Поверь, если на крючок попался, слезть с него уже трудно.
– Да, тебе легко говорить... У вас и спорт, и кооператив. Одно защищает другое, а это другое развивает первое... А у нас, увы, таких спортсменов нет, чтобы челюсти ломать.
– Плохо... Больше ничего нет? Только это?
– А что, мало? Мы на этих перепродажах три тысячи в месяц имеем.
– Негусто.
– Да, и еще туда отдай, сюда... Только тысяча себе остается. По пятьсот на брата, на меня и на Алекса, – жалобно сказал Олег.
– Не хнычь, а то расплачусь, – хмыкнул Семен.
– Да нет, я не хнычу. Просто обидно... – хлюпнул носом парень.
Он открыл дверь своего кабинета, жестом пригласил Семена зайти.
Кабинет у него не очень большой, зато мебель добротная. И еще какой-то непривычного вида телевизор, стоящий на видеомагнитофоне. Олег заметил, куда смотрит Семен.
– Знаешь, что это такое?
– Видеодвойка?
– Ну да! Компьютер!.. Это монитор, это системный блок. По блату достал! Вещь! Хочешь, пока люберецкие не подъедут, в игры поиграть. Знаешь как интересно!..
Олег стал рассказывать про какого-то Аладдина, но Семен его уже не слушал.
– А что, люберецкие должны подъехать? – удивленно спросил он.
– Да, я сказал, что вы должны подъехать. Правда, почему-то ты один.
– Я и должен быть один. И я не говорил, что стрелку с люберецкими забивать надо. Это уже наши проблемы, а не ваши...
– Да? Значит, Алекс не так все понял. Он мне позвонил, сказал, что этим сказать надо. Я позвонил...
– Лучше бы ты в колокол позвонил. А потом с колокольни вниз головой. Ну, ничего, у тебя еще все впереди...
Стрелка с люберецкими в планы Семена никак не входила. И встречаться с ними он не собирался. Поэтому мог уйти с легкой совестью.
Но уйти не удалось. Он выходил из центра, когда к нему подъехал «четыреста двенадцатый» «Москвич», который показался ему знакомым. Из машины, расправляя плечи, вышли Арбат, Каток, Тоха и еще один незнакомый Семену бугай. Увидев их, Олег поспешил исчезнуть за дверью. Семен последовать его примеру никак не мог: гордость не позволяла.
– Сэм? – узнал его Каток. – Ты здесь какими ветрами?
– А ты что, не понял? Комсомолом его надуло! – криво усмехнулся Арбат. – За комсомол подписываешься?
– Не было такого решения, – покачал головой Семен. – Я – за, братва – против. Не хотят с вами связываться.
– Что, жим-жим сыграло?
– Нет, просто дело того не стоит, – показывая на дверь, кивнул через плечо Семен. – Было бы из-за чего бодаться. Да и опасно – ну, в смысле на ментов можно нарваться... Но это братва так думает.
– А ты как думаешь?
– И я так думаю. Только у меня здесь личный интерес.
– Что за интерес?
– Я же говорю – личное, значит, личное...
– Потому и стрелку нам забил?
– Выходит, что так.
– Чудной ты пацан, Сэм, – усмехнулся Арбат. – Ты что, смерти ищешь?
– Не ищу, – с невозмутимым видом пожал плечами Семен. – Просто интерес у меня здесь.
– А если мы тебе кости сейчас переломаем?
– Все может быть.
Семен внутренне напрягся, но боевую стойку не принял. Этим он мог выказать свой страх, а это подействует на люберов, как красная тряпка на быка.