За все спрошу жестоко
Шрифт:
Мелкими группками долгопрудненские рассеялись по пустырю и скоро скрылись за коробками высотных домов. Осталась только небольшая толпа, она маячила в отдалении, ожидая, когда люберецкие уйдут. Тогда можно будет забрать своих покойников и тех, кто не мог ходить без посторонней помощи.
Трупов у люберецких было двое, и у волынских один. Леша Савицкий лежал на боку, а из груди торчал острозаточенный металлический штырь.
– Вот уроды! – заметив это, взвыл Кит.
Семен опустил голову. Это он позволил Арбату втянуть своих пацанов в эту авантюру. Не
– Что у вас тут такое? – спросил подоспевший Арбат.
Ему хорошо досталось. Из-под волос на лоб стекала кровь, щека порвана кастетом, но улыбка до ушей. Это его пьянило чувство победы.
– Жмур? Ничего, бывает... Спасибо вам, пацаны, выручили! Если вдруг что, можете рассчитывать на нас... Ну, все, давайте разбегаться!
Люберецкие ушли в одну сторону, волынские – в другую. И Лешу Савицкого вынесли «на щите». Труп загрузили в «копейку», рядом с ним усадили Шпака, который до сих пор не мог оклематься после убойного удара по голове. Кит сел за руль, Семен устроился рядом. Остальные отправились домой своим ходом.
– Что с Лешкой будем делать? – угрюмо спросил Кит.
– Хоронить.
– Да это понятно... Обидно, такой пацан был – и все, нет его... Хорошо, если Шпак оклемается... Шпак, ты как там?
– У-у, – нечленораздельно отозвался парень.
Хреново ему. Глаза синус на косинус, рот перекошен, на уголках губ скапливается слюна.
– Ну, хоть слышит, и то хорошо... В больницу его отвезем. А труп куда?
– Куда, куда... В морг!
– А что скажем?
– Да так и скажем, что по пустырю гуляли, а тут вдруг толпа навалилась. Кто такие, не знаем, кто убил, не в курсе. Пацанов много, все подтвердят...
– По судам затаскают.
– А что делать? В лесу мы его закопать не можем. Лешку достойно похоронить надо, чтобы цветы, музыка... Гроб дорогой закажем, весь поселок на процессию выведем... А мусоров бояться не надо. Они хоть и уроды, но с ними работать надо. Присматриваться к ним следует, подмечать, кого нужно прикормить, а кого послать подальше. Мало ли, вдруг с коньяком влетим...
– Да, наломали дров. И с водкой этой, и с дракой. Там с ментами проблемы, здесь... И с трупом что делать?
– Шпак, ты как там? – спросил Семен.
– Ы-ы...
– Ты ничего не слышал.
– А-а...
– Ты, Кит, пургу сейчас нес. Но никто тебя не слышал.
– Пургу?!
– Может, я и заварил эту кашу, но ты хлебаешь ее в полную харю. Тебе и центр хозрасчетный нужен, и с люберами ты хочешь корешиться, и деньги со спирта тебе тоже нужны. Но ты как бы не при делах. Типа, я все замутил, а ты белый и пушистый...
– Я не говорю, что я белый и пушистый, – насупился Кит.
– Тогда за базаром следи. И мне предъявлять не надо, понял? А то я не посмотрю, что ты у нас мазый, я ведь и сам предъявить могу.
Кит промолчал. Потому что ему нечего было сказать. Он же не дурак и понимает, что Семен прав. Хотя и признаваться в том не хочет...
Железный павильон возле универмага, частная лавочка. Соки, воды, печенье, конфеты, прочая бакалея. В общем, ничего серьезного, всю эту мелочь можно в магазине купить. Но все-таки народная тропа сюда не зарастала. Потому что хозяин ларька водкой приторговывал. С ментами у него все схвачено, директор стоящего рядом универмага имеет свою долю, так что торговля идет без проблем. И горячительный товар уходит влет, потому что спрос на него огромный.
Антоша затащил в ларек четвертый ящик водки, лавочник Аслан все пересчитал. Восемьдесят бутылок, по семь рублей за каждую, итого пятьсот шестьдесят рублей.
– Завтра еще привозите, – сказал он, передавая Семену мятые десяти– и пятирублевки. – Завтра еще возьму. Для свадьбы десять ящиков просят...
– А коньяк?
– Почем?
– По тринадцать.
– Нет, коньяк не нужен, – покачал головой мужик.
– А для свадьбы?
– А если не возьмут?
– А ты спроси.
– Ну, если возьмут, заберу. Если нет, обратно увезете...
Настоянный на дубовых опилках спирт можно было продавать как коньяк. В этом Усыгин оказался прав. Только, увы, такой товар не особо пользовался спросом. Потому что вполне легальный коньяк можно было спокойно купить в магазине по госцене от четвертного и выше. Поддельная водка уходила из-под полы за пятнадцать-двадцать рублей, потому что пользовалась особым спросом. А коньяк на любителя, поэтому по цене двадцать – двадцать пять рублей он у того же Аслана будет залеживаться. Да и вообще какой смысл заморачиваться на опилках, терять время, настаивая на них спирт, если можно просто тупо разбавлять его водой и разливать по бутылкам?..
Да и сам Усыгин готов был брать коньяк всего по семь рублей за бутылку, не больше, хотя водку брал по пять. Сам он, правда, не появлялся; присылал своего человека, который доставлял спирт и забирал товар.
Но пять рублей за пол-литра беленькой – не самая лучшая цена, поэтому Семен искал и находил дополнительные точки сбыта. Обычно доставкой товара занимались без него, но это новый район, его еще только предстояло освоить, поэтому он и вчера привозил сюда водку, и сегодня самолично здесь. Район чужой, и хотя непонятно, кому он принадлежит, надо держать ухо востро. Да и братва должна быть под боком.
Водочный бизнес действительно оказался прибыльным делом. В бездействующем цеху на металлобазе Семен организовал целое производство, и человек Усыгина едва успевал подвозить ему спирт. И с тарой вопрос решался, и с этикетками. В общем, процесс налажен и деньги текут ручьем. Только на общак за прошлый месяц тысяч двадцать отстегнули, а еще с людьми сполна расплатились.
Водочные доходы надо было еще отмыть, легализовать. Усыгин научил Джему, как это делать, и та на бумаге вдвое увеличила как штат хозрасчетного центра, так и выручку. Правда, вскоре ей пришлось повторить такую же махинацию, потому что еще и сам Усыгин попросил отмыть часть своей прибыли. А она, судя по всему, была у него немаленькая.