За всеми зайцами
Шрифт:
– Нет, отвечай сейчас же, где была? – настаивала Одя.
Я беспомощно молчала, ну не пугать же беременную жуткой правдой. Положение спасли собаки. Они парочкой вбежали в холл, Снап тащил в зубах Хучика. Увидев меня, ротвейлер разинул пасть и завыл в голос. Меланхоличный Федор Иванович остался лежать на ковре, глядя на меня во все свои выпученные глазки. Питбуль тоже поглядел на меня как-то робко, потом боком приблизился, обнюхал юбку и, задрав ногу, пописал прямо на подол.
– Вот, – радостно сказала Оля, – теперь картина завершена полностью. Ты настолько чудесно выглядишь,
ГЛАВА 21
Я проснулась от яркого света. В незанавешенное окно глядела беспросветная ночь. Не успела я сообразить, что происходит, как прямо на одеяло шлепнулась пара элегантных лодочек.
– Что это? – раздался голос неизвестно откуда взявшегося Жоржа.
– Мои туфли.
– А это?
Следом полетела сумочка,
– Да, черт побери, что происходит. Зачем будить человека посреди ночи! Это моя сумка.
– А теперь изволь ответить, каким образом эти так называемые аксессуары оказались без тебя на улице… возле трупа Катрин Дюруа?
Сказать было нечего. Жорж навис надо мной и неожиданно спокойно продолжил:
– Должен буду задержать тебя по обвинению в убийстве.
– Что ты несешь, какое убийство?
– Мать, прошу, расскажи правду, – сказал Аркадий.
И тут я увидела, что в спальне столпились домашние. Оксанка, Оля, Наталья, Маня , Дима – все с заспанными лицами, в халатах. Особенно рассмешил Денька, ни за что бы не поверила, что он спит в пижаме, украшенной картинками из мультика про Симпсонов. Итак, все здесь и, выстроившись свиньей, идут на меня войной.
– А что, разрешается проводить допрос в ночное время?
Жорж побагровел и стал удивительно похож на Хучика.
– Мать, кончай базар, – взорвался Аркадий.
– Тебя могут посадить в Сантэ, – встряла Наталья.
– За что это?
Жорж вытащил из кармана блокнот:
– Вот показания Андрэ Сила, 57 лет, француза, проживающего на улице… дом два, квартира семь.
И он начал читать:
– "Вечером услышал на улице крики. Выглянул в окно и увидел, как дерутся две женщины. Одна хватала другую за ногу. Несколько минут они боролись, потом та, что нападала, повернула жертву на спину и отрезала ей голову. Пока вызывал полицию, убийца убежала".
Я села на кровати:
– Но он же кретин, идиот. Как только такое могло прийти в голову? Катрин сама упала и чем-то распорола горло. Жорж закивал головой:
– Согласен, согласен. Свидетеля немного занесло. Мы это поняли, когда увидели, что у Дюруа прострелена яремная вена.
– Прострелена?
Я вспомнила хлопок, предшествующий падению бедной женщины.
Комиссар сел в кресло, домашние столпились вокруг него.
– Теперь представляете мое изумление, когда полицейские сначала принесли туфли, а затем сумочку с документами Даши. Счастье, что бригада ее великолепно знает, и все поняли, что мадам опять изображает из себя Эркюля Пуаро.
– Расскажи быстренько все, – сказала Наташка.
Я вздохнула и стала каяться. Друзья и родственники слушали раскрыв рот.
– Теперь всем понятно, что выпускать из дома эту Шерлоку Холмсицу просто нельзя. В этой истории и так уже куча трупов, и очень не хочется, чтобы следующим оказался Дашин.
Итак, меня посадили под домашний арест. В особенности возмущался Аркадий, когда узнал, что моя машина простояла всю ночь возле "Макдоналдса".
– Ну ты даешь, – кипел он, – пошла отдаваться своей пагубной страсти: поеданию жутких котлет. А потом занялась частным сыском и забыла все на свете.
– Да, – неожиданно подтявкнул Дима, – это ужасно безответственно.
Я в изумлении поглядела на нашего нахлебника. До сегодняшнего дня он не отваживался меня критиковать.
29 сентября потекло своим чередом. Справили день рождения Аркашки, он тактично промолчал, получив от меня в подарок лишь сладкий поцелуй. К вечернему чаю и торжественному выносу торта прибыл Жорж.
Луи испек что-то невероятное: трехэтажный кремовый торт, украшенный сахарной фигуркой с табличкой "Аркадий".
– Ой, какая красота! – завизжала Маня. – Можно, я съем его?
– Нет уж, – возразила Оля, – есть мужа обязанность жены. Впрочем, если хочешь, я только откушу голову, а тебе отдам остальное. Раздался звонок в дверь. Дима пошел открывать, задел ногой за угол ковра и, споткнувшись, упал между диваном и столом. Обрадованный Хучик, решив, что это какая-то новая увлекательная игра, попытался влезть ему на спину. Жорж подхватил собачку. Дима, кряхтя, встал на ноги.
– Ну и упал же я, хорошо, ничего не разбил.
– Послушай, – влез с советом Дениска, – а может, тебе купить наколенники и шлем? Ну знаешь, в таких хоккеисты ездят!
Дима недобро взглянул на парнишку и собрался что-то ответить, но тут в гостиную вошла Луиза.
– Лу, – обрадовалась я, – хочешь кофе или чаю?
Тактичная девушка смутилась:
– У вас, кажется, семейный праздник…
– Ничего, ничего, – радушно сказал Аркашка, – торт большой, на всех хватит.
И мы сели за стол, выпили на французский манер вина, потом по русской привычке чай и съели почти весь гигантский торт. Действительно, хватило всем, даже собаки получили по куску.
– В конце концов, у меня только раз в году день рождения, – оправдывался виновник торжества, скармливая Хучику кремовую розу.
Дождавшись, пока все закурят, Луиза подошла ко мне:
– Наш дом опять обыскивали. Кто-то перевернул все вещи у мамы в гардеробной и оторвал каблуки у туфель.
Я знала, что ищет таинственный взломщик:
– Лу, а у вас есть фамильные украшения и где они хранятся? Девушка улыбнулась:
– У мамы потрясающе красивое изумрудное колье, кольцо и браслет. Этот совершенно уникальный набор прадедушка подарил прабабушке. Оправа, конечно, старомодна, но камни потрясающие. Насколько я знаю, мама надевала их только раз, в день своей свадьбы. Еще кое-какие кольца, платиновые часы, жемчужное ожерелье, серьги… А лежит все у мамы в спальне, в туалетном столике.