За всеми зайцами
Шрифт:
В просторной комнате для гостей на двуспальной кровати, поджав ноги, сидела Лелька.
– Что ты так орешь? – спросила Оксанка.
Лелька ткнула пальцем в сторону окна. В углу мирно сидел Снап с Хучиком в зубах.
– Ну и что? – изумилась я. – Это Снап, он просто решил с гостями познакомиться.
– Он ест кошку! – в ужасе прошептала Лелька.
– Это не кошка, – засмеялась Наташ-ка, – это Федор Иванович, Снап его очень сильно любит и везде с собой носит. Эй, Снаповский, отпусти сейчас же Хучика!
Послушный ротвейлер выплюнул мопса. Меланхоличный Хуч
– Господи, как я испугалась, – пробормотала та. – Только стала сумку распаковывать, слышу, кто-то сопит, оборачиваюсь и вижу: собака Баскервилей жрет несчастное живое существо.
– Это не собака Баскервилей, – возмутился Денька, – самый обычный ротвейлер, а у нас еще питбуль живет и две кошки.
– Ну, прямо зоопарк, – проговорила Лелька.
– Ладно, ладно, – успокоила ее Наташка, – распаковывайся и спускайся в гостиную, надо решить много вопросов. Кстати, где Костик?
– Не знаю, вышел из комнаты и исчез.
Бывший супруг обнаружился в кабинете. Стоял молча перед небольшой картиной Констебля. Увидев меня, вздохнул и агрессивно спросил:
– Ты хоть знаешь, сколько стоит это полотно?
– В общих чертах.
– "В общих чертах", – передразнил Костик, – да если его продать, я могу всю жизнь не работать в этом идиотском институте, не думать о хлебе для семьи. Я сумел бы написать свои картины, а так на творчество нет времени. Быт заедает.
Костик не менялся. В бытность моим мужем он регулярно увольнялся с работы и оседал дома, готовясь создать шедевр. Однако злая судьба все время ставила препоны. Сначала приходилось покупать новый мольберт, старый выглядел обшарпанным. Потом начались регулярные головные боли, и он мог только лежать на диване и смотреть телевизор. Затем подводило давление – поднималось до 200, и приходилось опять лежать. Когда, наконец, здоровье приходило в порядок, наступали погожие осенние дни, бабье лето, самая пора для сбора грибов, а Костик страстный грибник. В середине октября уже моросил дождь, уходил нужный свет, пропадала натура… Шедевр оставался ненаписанным. Я обозлилась:
– Ты помнишь, зачем приехал? Хватит глядеть по сторонам.
Мы вышли в коридор, и через несколько шагов Костик превратился в жену Лота.
– Что это? – ткнул он пальцем в небольшое полотно. – Что это?
– Ван Гог, сам не видишь?
– Почему он висит тут, его же никто не заметит.
– Жан очень не любил Ван Гога, говорил, что у него от этого, так сказать, творчества, открывается понос. Поэтому картину перевесили подальше от спальни, чтобы не раздражать.
– Твой муж-миллионер просто ненормальный, продал бы лучше, а то запихнул в темный угол такое!
Я усмехнулась. Значит, Костик полагает, что это я вышла замуж за Жана, а не Наташка. Разубеждать его мне не хотелось:
– Видишь ли, Жан не очень разбирался в искусстве. Он просто вкладывал деньги Коллекцию основал еще прадед, и Макмайеры никогда ничего не продавали.
Бывший муж посинел:
– Ты хочешь сказать, что все, здесь понавешанное, – подлинное?
– Да, копий нет.
– Ну ты и сволочь, – Костик окончательно перестал владеть
Я окинула 45-летнего сироту взглядом. Напомнить ему, что ушла прочь после того, как однажды застала сокровище в постели с натурщицей? Рассказать, как мы с Аркашкой покупали картошку не на килограммы, а поштучно? Спеть сагу о мокрых дырявых ботинках, о курточке из кожзаменителя, в которой трясешься декабрьским вечером. Об отключенном за неуплату телефоне, о бесконечных долгах, о Новом годе с одной селедкой? Нет уж, ни за что. Пусть завидует, и я сказала:
– Картины можешь посмотреть потом. В библиотеке, кстати, альбомы с гравюрами, а сейчас пойдем вниз, надо отдать документы.
Но Костик все не мог утешиться и бубнил:
– Как это ты так живешь? Дверь нараспашку, полно людей, и сигнализации небось у полотен нет. А вдруг украдут?
– Коллекция застрахована. Картины слишком ценны, продать их вору будет трудно. Дома почти постоянно кто-то есть, и пока нас бог миловал от разбойных нападений. В гостиную мы вошли молча. Наташка взяла большую папку и передала Костику:
– Тут все необходимое. Разнообразные справки, свидетельства, разрешения, квитанция об уплате и два билета в Москву на понедельник.
Костик открыл папку и разочарованно пробормотал:
– Билеты-то "Аэрофлот", а не "Эр Франс".
– А что ты имеешь против российской авиакомпании?
– Сервис не тот, еда плохая, и вылетает очень рано.
– Зато дешевле.
Костик возмущенно фыркнул:
– Вам только копейки считать! Наташа подняла холодный взгляд:
– В данной ситуации, Константин Михайлович, торг неуместен. Если желаете узнать подробности смерти вашей матери, у комиссара Перье свободное время от 14.00 до 14.30.
Вошедшая Лелька сразу вмешалась:
– А где комиссар находится? В центре? Очень хочется сделать покупки, а то у меня ничего нет к зиме.
Оксанка уставилась на Лельку, как на таракана. Та, не замечая, продолжала тарахтеть:
– Подскажите, шубу лучше приобретать в большом магазине или пойти в бутик, там, наверное, эксклюзивные вещи.
– Ты готова прямо сейчас ехать, – съехидничала я.
– Да, – радостно согласилась Лелька, – только кто нас отвезет?
– Конечно, Аркадий, – сообщил Костя, – должен же сын пообщаться с отцом. Я развела руками:
– Увы, Кешка сегодня уехал в провинцию Коньяк. У него там процесс. Вернется только в понедельник. Просил передать привет.
– Какой такой процесс, – возмутился благородный отец, – он чем вообще занимается?
– Кеша изучает право, – слишком любезно проговорила Оксана, всегда кидавшаяся на защиту детей, своих и чужих, – у него сейчас практика в крупной адвокатской конторе, много командировок.
Лелька гнула свое:
– Ну, решай скорей, кто нас будет сопровождать, не забудь, мы не знаем языка!