За языком до Киева
Шрифт:
Топонимисты создали для объяснения имен Галич и Галиция много различных гипотез. Их выводили и из предполагаемой славянской основы «гала» — гора, и из балтийского «гале» — конец, и, всего охотнее, но ненамного доказательнее, из названия птицы «галка», «галица»… А тут довольно естественно возникает соблазн связать эти славянские топонимы с так широко распространившейся по Западной Европе старой основой «гал» — соль.
Стоит подумать: в Галиции еще в XIX веке было известно множество минеральных источников, в том числе целая дюжина соляных, соляно-серных и соляно-йодовых!
Настораживает одно обстоятельство: название города Галич известно и на другом конце восточнославянского мира, далеко за Москвой, в Костромской области; костромской ГАЛИЧ никакими соляными источниками не славен. Но в то же время в той же Костромской области, километрах в 85 севернее Галича, стоит на реке Костроме город СОЛИГАЛИЧ. Вот так, и никак иначе: «Соли-гал-ич!»
Как видите, вопрос чрезвычайно запутывается. И вероятно, прав топонимист В. Никонов, который в своем «Кратком топонимическом словаре» с осторожностью пишет:
«Возможна общность с распространенными в Европе обозначениями центров добычи соли: именно соль могла привлечь древних славян в Заволжье. Может быть, происхождение этих названий различно, и сходство образовалось в результате их ассимиляции».
Может-то оно может, но все-таки напластование таких совпадений заставляет скорее искать в этом сходстве закономерность, а не случайность.
Я предоставляю вам право собирать «соляные» топонимы во всех языках мира и на всех его географических картах. Вот их-то не может там не быть именно потому, что уже несколько тысячелетий соль всюду является спутницей цивилизации.
Недаром в Древнем Риме одна из важнейших дорог, тянувшаяся от морского побережья до Вечного города, называлась ВИА-САЛАРИА (соляная дорога).
Недаром в Бессарабии от времен турецкого владычества осталось имя городка ТУЗЛЫ. «Туз» по-турецки — соль, а городок был в прошлом центром солеварения.
И если известный путешественник по Азии М. Грум-Гржимайло в книге «Путешествие в Западный Китай» описывает гору, именующуюся на одном из тамошних тюркских языков ТУЗ-ТАУ, то мы тотчас же натыкаемся и на сообщение:
«Несколько в стороне от дороги — ломка соли…»
Туз-Тау — соль-гора.
Я ни в малой мере не знаток чисто китайской топонимики, но, встретившись на карте Китая с названием ЯНЬ-СИН (город в бассейне Янцзы) и узнав, что город известен как место добычи каменной соли, я заглянул в русско-китайский словарь и с удовольствием извлек из него, что соль по-китайски «янь».
Впрочем, китайский язык известен сложными гроздьями своих омонимов. Я никак не хочу утверждать, что этимологизировал это название правильно. Кто может, пусть сам попробует проверить.
Мне казалось, — а я был не так уж плохо знаком с моей топонимической картотекой, — что мне не составит труда подобрать в ней достаточное количество примеров на названия, внутри которых заложены «темы» железа, серебра, свинца, золота, той же соли и других ископаемых сокровищ, без которых с весьма давних пор невозможна жизнь человека.
Я представлял себе, что число топонимов, распределенных по этим «темам», не может оказаться совершенно одинаковым. Было заранее ясно: одни металлы и минералы — медь, железо, соль — известны человеку очень давно и очень интимно. Другие — каменный уголь, нефть, какие-нибудь фосфаты, редкие металлы — вошли в круг его пристального внимания и живого хозяйственного интереса на протяжении одного-двух последних веков. Наконец, третьи стали предметом бурного и алчного ажиотажа только на глазах моего поколения. Когда я был мальчишкой, широкая публика ничего не слышала ни об уране, ни о молибдене, ни о селене, вольфраме или ванадии. Химики, разумеется, знали о них уже многое. Но в газетах названия эти почти не встречались, не было слышно ни о какой международной борьбе за залежи тория или бокситов… Ведь едва-едва осталось за плечами время, когда изделия из алюминия на рынке ценились чуть ли не дороже серебряных, да и казались предметами то ли роскоши, то ли чудачества…
Мне думалось: никак не может быть, чтобы топонимика хоть как-нибудь отразила в себе нашу современную химию и нынешнее горное дело. Вряд ли я найду где-либо названия УРАНОВКА, АЛЮМИНИЕВАЯ ГОРА или какой-либо ВОЛЬФРАМШТАДТ. Но вот чем древнее та или другая горнорудная отрасль промышленности, чем длиннее срок, в течение которого человечество знает металл, минерал, добываемое в земле нужное ему вещество, тем больше должно быть в мире названий, в которых эти знания и эта потребность отразились.
Первым существенным для людей ископаемым был, конечно, камень — кремень, нефрит, из которого древний человек изготовлял себе орудия. Но нет шансов обнаружить следы древнейшей индустриальной эпохи в географических именах: за десятки и сотни тысячелетий, прошедших с разных периодов каменного века, вряд ли что из таких имен (если бы они уже и тогда давались местам людьми) могло дожить до нашего времени.
Но вот на смену камню пришел металл. Медь (а рядом с нею и бронза — сплав меди с оловом), потом железо, золото и серебро. В разное время они уступали друг другу первое место в интересах человека, но, раз открыв для себя их полезность, люди уже никогда не упускали их из поля зрения и из рук.
Но ведь границами бронзового века археологи полагают третье — первое тысячелетия до нашей эры, от тех времен до нас уже многое дошло — и в Египте и в Китае. Железный век вообще едва ли не совпадает с началом нашего летосчисления. На протяжении всего этого времени люди искали металлы, добывали их, ценили их, торговали ими… Казалось совершенно несомненным, что напряженный интерес к земным недрам должен был запечатлеться в топонимике. И что чем важнее тот или другой металл для человечества, тем многочисленнее и бесспорнее должны оказаться его «отражения» на карте стран, материков, островов всего мира…
Я совершенно случайно начал с соли, имея в виду от нее перейти к другим сокровищам земли, в частности к «булату и злату», к золоту и железу, ибо изображенный Пушкиным спор их — «„Все мое!“ — сказало Злато. „Все мое!“ — сказал Булат…» — длится достаточно долго и столь памятен всему человечеству, что можно было не сомневаться: уж они-то врезаны в систему географических имен всего мира.
И вдруг я столкнулся с неожиданностью, полностью объяснить себе смысл и причины которой пока что еще не в состоянии. Попробуем поломать над ней головы вместе.