Шрифт:
Annotation
Лазарева Полина
Лазарева Полина
За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?
"Я писала не о себе. Я писала о семье, дружбе, отношениях, любви, предателях, ненависти, войне, религии, музыке, юношестве, сомнениях, чувствах, эмоциях, жизни... Это заключено во всех нас, это заключено во мне. Поэтому я пишу обо всех и обо всём. Это заключено во всех нас".
Я
Мне нужно, чтобы вокруг меня крутились люди, были сотни кинокамер - пусть даже никто и не следит, просто, чтобы они были - это глупо, это несуразно, это странно, - но без этого я умираю.
Когда в моей голове беспрерывным потоком кружат мысли, я словно веду диалог - с собой, с "кумиром", даю интервью или проигрываю какой-то, придуманный мною, сюжет. Я уже давно приняла тот факт - убедила себя наконец - что с плакатов меня не видят. Раньше это пугало - я уходила переодеваться в другую комнату, но на самом деле - видимо, так я изменилась - я теперь просто играю - сама перед собой - и придумываю, что за мной смотрят.
У меня странная психика: видимо алкоголь (вино с семи и крепкие напитки с девяти), немного табака (редко, правда, редко), раннее познание и увлечение сексом, некое подобие сексуального опыта - в семь с девочкой, фильмы, книги - всё так повлияло меня, что я, кажется, и впрямь схожу с ума.
Мне одиноко, я хочу орать - выть хрипло, стонать с рыком, с диким животным рычанием, я хочу, чтобы меня услышали, но люди - чужие. Все.
Мне нужен психолог. Или таблетки. Наркота. Плохие компании. Забыться, уйти сейчас и вернуться потом - когда заметят, пока ещё не будет поздно.
А вдруг будет? Кто поймёт? Если с девяти лет я, то постоянно, то периодически выпиваю - виски, коньяк, ром, водка, джин, не говоря уже о винах, - просиживаю за компьютером, сползаю по стенкам в своей комнате и ору, раздирая не глотку, но сознание.
А знаете, что я ору чаще всего? Не о том, что хочу умереть или что всё плохо, ни о том, что все - идиоты и меня никто не понимает - ай, какие плохие. Нет, я просто реву - внутри: "ПОМОГИТЕ! ПОЖАЛУЙСТА! ПРОШУ! Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ".
Кому откровенно рассказывать - о вредных привычках, о странностях? Матери? Ага, бегу и падаю, мне хватает приключений.
Тане? А она поймёт? Да ладно поймёт - она услышит? Она-то знает больше всех, но это почти ничего не меняет, кроме одного - без её заботы я сдохну. Не умру, а именно сдохну - потому что, пока она рядом - где-то - у меня есть шансы, только бы она не бросила, только бы была рядом, а лучше всего ещё бы и стала моей девушкой - единственной, с кем бы я могла быть слабой. И я бы рыдала - первое время - часами заливая её рубашку, уткнувшись ей в плечо, прижавшись всем телом. Потому что я не умею быть слабой - вот главная - одна из главных - проблема. А это качество необходимо - иногда. Если бы я могла быть слабой - выплакаться при матери, спокойно принимая её успокаивания. Но знаете, когда я перевозбудилась и рыдала без остановки около часа, она дала мне сначала полтаблетки, потом целую успокоительного, посидела со мной и ушла, а я продолжала ещё всхлипывать и мне было чертовски больно оттого, что она оставила меня там. Стоило мне лишь простонать: "Пожалуйста, останься", и она была бы рядом, но нет - слабость. Я боюсь быть слабой, а получаюсь в итоге жалкой.
Я чертовски странная.
Проблемы с психикой - я могу разрыдаться, читая книги, смотря фильмы, мультики, но я несентиментальна. Но самое пугающее - эти непонятные судороги, часто сводящие мое тело. А дело в том, что я даже не понимаю - то ли я могу их контролировать, то ли нет. Скорее да, но стоит мне себя отпустить - и всё. Даже сейчас - только я прекратила об этом думать, оставила руку в покое - и она задёргалась, изгибаясь, изворачиваясь; а потом подключилась вторая - сначала они в безумном танце извиваются по отдельности, потом сцепляются, меняя положение, и прямо в этот момент я их урезонить не могу - не получается. Но стоит мне пару секунд об этом подумать - и вот мои пальцы довольно ловко и быстро, не путаясь и почти не сбиваясь, бегают по клавишам, набирая произвольный текст - поток мыслей.
Может, я и впрямь сумасшедшая? Мне бы неплохо полежать в нормальной психиатрической больнице. Мне помогут, помогут.... Помогите! Пожалуйста! Я умираю! Мне плохо, мне чертовски плохо. Я так больше не могу. Я хочу жить и столь же сильно желание умереть. Я - изгой, я - странная, я - чужая. Чужая всем, потому что второй такой нет. Я сошла с ума, мне уже не помочь. Всё, вызывайте...кого угодно. Потому что мне - пох**й. А, да, кстати, я не матерюсь. Не смотрю глупые шаблонные фильмы с грязным, низким юмором. Не люблю глупости. Много читаю, среди наиболее сильно впечатливших меня книг за этот год: "Мы" Замятина, "Над кукушкиным гнездом". Я довольно умная, я разная, я многогранная. И больная, и глупая, и слабая - нет - и жалкая, и уставшая. От всего.
Я бы сейчас - прямо сейчас, в эту минуту - хотела бы оказаться лишь с одним человеком.
Знаете, вчера я дочитала "Цифровой" Марины и Сергея Дяченко - они потрясающие авторы, конечно, их не сравнить с "Мы" или ещё чем-то, но они сильны и их произведения оказывают влияние. Так вот, там фраза, ну суть части текста - есть люди-игры и люди-игроки. Так вот, я - игрок; мне нужно всеми управлять и знать все ходы.
А к чему это я? Да всё к тому же - я хочу, чтобы рядом со мной оказалась Таня. Или даже нет - наоборот - я оказалась с ней - прямо сейчас, когда она спит в лагере в одной комнате с остальными девочками. И мне хочется сейчас оказаться там, с ней в одной постели. Она проснётся, не понимая сначала, что происходит, потом увидит меня - хрупкую, слабую, несчастную, - обнимет, прижмёт под одеялом к себе, поцелует - в лоб - и прошепчет: "Всё хорошо, я с тобой". А девочки проснуться, они не поймут сразу, может, станут осуждать, но она их остановит - мягко, но твёрдо, давая знать, что я - с ней, что я - её.
А потом мы свалим. Или останемся прямо в той же комнате и будем трахаться в её постели - небольшой, неудобной лагерной постели. Я буду под ней, а она будет ласкать мою грудь, терзая губами губы, будет яростно проводить по бокам, пока я буду стонать в её рот и обнимать за шею, откидывая голову на подушки, пока я буду извиваться под ней, пока она не войдёт в меня - и мы застынем. На секунду, на вечность. Когда мы растворимся и умрём - и тут же возродимся, новые, уже другие, а те - старые мы - навсегда уйдут. И даже не потому, что я этого захочу - вовсе нет - просто так получиться, потому что тех нас мы оставим позади. Мы покажем всему миру, что такое любовь и что значит любить. Отряд сбежится, не зная, что делать, откроют дверь и нас увидят - тем лучше, пусть видят, пусть их рты широко откроются, глаза замрут от шока. Пусть, ведь для нас они - никто, а для меня будет лишь она - горячо ласкающая зубами и губами мою шею, одной рукой трахающая меня, а второй - удерживающая мои собственные руки над моей головой. Я буду полностью ей отдана, я растворюсь, я буду готова стать её частью, лишь только бы почувствовать, что она любит меня - не как подругу, не как любовницу - просто как человека.
А потом мы всё-таки свалим, потому что нас все зае**ли или зае**т. Мы вернёмся в город, наскоро собрав её вещи, закинем их куда-нибудь и будем бродить по городу. Она будет крепко сжимать мою руку - даруя мне свободу, говоря, что её силы хватит на нас обеих; потом где-то между Горьковской и Петроградской она прислонит меня спиной к песчаного цвета зданию и грубо, с натиском врываясь в рот, поцелует, а её руки уже будут бродить у меня под футболкой. И я закрою глаза - да, теперь я твоя, бери меня и делай, что хочешь. И она сделает - меня своей, будет рядом - заботиться и помогать. А я буду счастлива и больше никогда не умру....