За закрытыми дверями
Шрифт:
Но ведь неделю назад он смотрел на нее и даже поцеловал.
Он ее хотел. И она его тоже. Поэтому решение отступить раньше Джека стало настоящей пыткой. Но Клео это сделала.
Теперь просто не надо спешить и давить. Она прикоснулась к бегунку молнии между грудей. Представила, как на ее руки ложатся ладони Джека.
Он медленно, дюйм за дюймом, опустит бегунок, вскоре откроется кружевной бюстгальтер. Длинные пальцы лягут ей на грудь, погладят, скользнут под кружево. Он будет делать все не спеша, чтобы Клео сходила с ума от нетерпения. Но она подождет, пусть
Нет. Клео проглотила стон разочарования. Словно прочитав ее мысли, Джек откинулся назад и оперся на руку.
– Так, – начал он, – ты хотела меня видеть, чтобы…
– Поговорить о нас. – Внутренний голос шептал, что все идет не по плану, но она не обратила на это внимания и продолжила: – Я думала сама за себя и поняла, что для меня хорошо.
Она соблазнит Джека.
О боже, нет! Неужели Клео действительно об этом подумала? Внутри все перевернулось. Дважды. Соблазнить Джека?! Который знает о соблазнении все, у которого было множество прекрасных женщин. Который живет по своим правилам!
Джек сейчас был немного смущен появлением Клео, ее коротенькой речью. И смыслом, в нее вложенным.
– Думаю… – Он потер шею.
– Стой. – Клео потянулась к его медальону. Случайно коснувшись волос у него на груди, почувствовала, как по телу пробежала волна жара. Теплый металл тускло поблескивал в свете лампы. – Не думай и ничего не говори. Просто слушай. Почему ты до сих пор носишь эту штуку? У нее неровная форма и края плохо обработаны.
Джек уже открыл рот, чтобы ответить, но Клео за цепочку притянула его ближе к себе. Теперь она чувствовала на лице его дыхание.
– Я сказала – слушай.
Глаза темнее ночи смотрели на нее в упор, когда она прижала медальон к его сердцу.
– Куда бы ты ни ехал, я всегда была с тобой. С какой бы женщиной ты ни спал, я всегда была между вами. Но ты не снял медальон, носишь его у самого сердца. О чем это говорит? – Она чувствовала, как быстро бьется его сердце.
– Клео…
– Я еще не закончила. Хочу, чтобы ты вспомнил ту ночь. – В животе крутило так, будто вертелись ветряные мельницы, но зато Клео чувствовала, что Джек в еще более невыгодном положении, и это было приятно.
Она наклонилась еще ближе. Он подался назад. Клео чувствовала запах мыла и кожи, видела, как мышцы на животе напрягаются из-за того, что он старается сидеть прямо. Еще немного, и она добьется желаемого: Джек ляжет на спину.
Клео положила ладонь ему на пресс, почувствовала, как он напрягся. Ее ладонь поползла вверх, к свежей повязке, затем сдвинулась вбок и прошлась по растительности на груди и плоскому соску.
Едва уловимый стон сорвался с губ Джека, когда Клео провела кончиком ногтя по нежной ареоле.
– Ты ведь помнишь ту ночь? Я ждала тебя. Ты не думал о том, кто принес в твою машину шампанское и плед? Кто сделал так, чтобы заиграл диск «Лучшие медленные танцы», когда пришла моя очередь танцевать с тобой?
– Кажется,
– Я использовала Сэма. Без зазрения совести. Не подумав. Теперь понимаю, как это выглядело. Я просто хотела, чтобы ты меня заметил.
– О, и я заметил!
Клео провела рукой по волосам Джека и поцеловала его в уголок рта.
– Я хотела разбудить в тебе ревность. Неужели ты не понял?
– У меня не было права ревновать тебя. – На последнем слове рука, державшая ее ладонь, сжалась крепче.
– А ты ревновал, Джек?
– Ради бога, Клео! Тебе было шестнадцать!
– Ты не ответил на мой вопрос.
Джек отпустил ее руку, чтобы потереть шею.
– Тебе было шестнадцать. Вот мой ответ.
– Мой милый Джек. – Клео положила ладонь ему на грудь. – Как всегда упрям. – От легкого толчка Джек безвольно упал на спину.
Откинув простыню быстрым движением, Клео почувствовала, что тело ослабело. Руки упали. Во рту пересохло. Пульс участился. Она была в восхищении.
Возбужденный Джек был умопомрачительно мужественен. Все в нем дышало мощью и сексуальностью, не только широкая грудь и подбородок.
Он излучал леность, но она чувствовала скрытый за этим смертельный подтекст, увидела льва, готового к прыжку. И уязвимость.
Глядя ему прямо в глаза, Клео дрожащими пальцами расстегнула молнию до пупка, открыв кружевное белье. Джек никак не отреагировал. Он не сводил глаз с лица Клео, и что выражал этот взгляд, не ясно. Однако на шее напряглась жилка, его дыхание стало хриплым и прерывистым.
Клео медленно наклонилась и, позволив инстинктам вести ее, прижалась к нему, скользнув животом по его бедру. Губы Джека беззвучно зашевелились. Словно он ругался. Или молился. Его взгляд стал безумным и диким.
Клео лихорадило от неведомой прежде восхитительной женской силы, набиравшей мощь внутри.
– Мне больше не шестнадцать, – с придыханием сказала она и поцеловала Джека.
Его соблазнительные губы были упругими и теплыми. Клео готова была съесть его с тостом на завтрак. Единственным барьером, разделявшим их, стал ее костюм из искусственной кожи, но он не мешал прижиматься к отвердевшей плоти.
Джек комкал простыню, не отвечал на ласки, хотя и не пытался отстраниться. Воодушевленная этим, Клео провела кончиком языка по его губам, вытянутым в тонкую линию.
Джек не шелохнулся, не осмелился. Отступать поздно. Любое движение могло запустить цепную реакцию, о которой он даже думать не хотел. Он был возбужден сверх всякой меры, а Клео продолжала мучить его и дразнить, из-за этого каждый мускул, каждый квадратный дюйм кожи, каждая клеточка – все горело огнем.
Она наклонила голову и снова поцеловала его. Скользила и извивалась на нем как угорь, прижимая теплые бедра к бедрам Джека, мягкие груди к его груди. Эти ласки были изощренной пыткой.