За Землю Русскую
Шрифт:
Между тем бирючи разъезжали по улицам, «зовучи к князю на обед, от мала и до велика». Народ толпами шел на двор Ярослава. Там в изобилии приготовлено вино, мед, перевара, всякое кушанье и овощи. Без сомнения, не один день продолжалось светлое пиршество. Князь веселился радостью народа; народ радовался, любуясь и гордясь своим князем.
Через три года, в 1239 г., новгородцам снова пришлось быть свидетелями и участниками семейного торжества по случаю брака своего юного князя.
В 1239 г.
Таким образом, обороняя Смоленскую землю, Ярослав являлся в то же время защитником и земли Полоцкой. Полоцким князем в то время был Брячислав. Его-то дочь, Александру, Ярослав Всеволодович высватал за своего старшего сына. Мы очень мало имеем сведений о супруге Александра Ярославича; но есть полное основание утверждать, что это было благословенное супружество.
Незадолго до того времени в Полоцке жила и скончалась (23 мая 1173 г.) знаменитая полоцкая княжна, преподобная Евфросиния. Она рано постриглась в монахини и в затворе занималась переписыванием книг, а выручаемую плату раздавала бедным. Впоследствии она основала свой монастырь и построила каменный храм Спасителя, сохранившийся до нашего времени и известный в народе под именем Спас-Юрьевичи.
До нашего же времени сохранился и драгоценный напрестольный крест, устроенный Евфросинией, с замечательной надписью: «Честьное древо бесценно есть; а кованье его, злато и сребро и каменье, жьнчуг, в 100 гривен, а др… 40 гривен». В преклонных летах Евфросиния совершила путешествие ко святым местам в Царьград и Иерусалим, где имела утешение поклониться Живоносному Гробу и поставила над ним лампаду.
Во время этого путешествия она и скончалась. Жизнь и подвиги преподобной, конечно, с детства хорошо были известны невесте Александра Ярославича, находившейся с ней, без сомнения, в родстве. Не раз во время своего детства она посещала храм преподобной и входила в две тесные кельи на хорах. В одной из них жила преподобная и слушала богослужение; а сквозь небольшое пробитое в стене оконце любовалась на мир Божий, на открывавшиеся во все стороны обширные поля и на вид города.
После Евфросинии остался замечательный образ. Из трех икон, писанных, по преданию, евангелистом Лукой, одна хранилась в Эфесе. Император Мануил по родству с Евфросинией (сестра ее вышла замуж за сына Алексея Комнена) прислал ей эту икону. Отправляясь на брак с Александром Ярославичем, совершение которого назначено было в Торопце, невеста, княжна Александра Брячиславовна, взяла с собой из Полоцка знаменитую икону и поставила ее, в память своего венчания, в Торопецкой соборной церкви.
Святая икона сохранилась в Торопце до нашего времени и известна под именем Корсунской. Очевидно, юная княжна желала, чтобы на ее брачной жизни пребывало благословение преподобной Евфросинии и Царицы Небесной.
О свадьбе Александра Ярославича в Новгородской летописи кратко сказано: «Венчася в Торопци, ту кашу чини, а в Новгороде другую». Но мы скажем о ней поподробнее. Русские люди того времени называли свадьбу «вторым, земным почетом». «Немного дошло до нас памятников, сохранивших сведения о старых свадьбах русских людей, – говорит описатель старинных русских обычаев. – Но и в этой малости мы видим все величие нашей семейной жизни; и в этих остатках мы узнаем свой родной дух, дух наших предков…» (Сахаров).
К свадьбе созывались издалека князья, родственные и союзные. За невестами отправлялись многочисленные поезды. Когда все сборы и приготовления оканчивались, начинался сам обряд совершения свадьбы. «Древняя русская свадьба есть целая поэма в действии, состоящая из знаменательных обрядов, с присоединением множества разнообразных песет» (Погодин).
Прежде всего молодые готовились к свадьбе говеньем и исповедью, испрашивали благословения у своих родителей:
Не прошу я, батюшка,Ни злата, ни серебра.Прошу я, батюшка,Благословенья твоего.В день свадьбы собирались все участники торжества: тысяцкий и тысяцкого жена, дружки, свахи, поезжане, бояре и боярыни, конюший, ясельничий, свечники, каравайники, носильщики с ковром, с подножками и т. д., все должностные лица. Бояре уряжали людей и, когда все было готово, извещали жениха, который убирался в палатах. Конюший подводил резвого аргамака, которого обязан был стеречь во время венчания.
В то же время происходили сборы и наряжание в дорогие уборы невесты. При этом волосы не заплетали в косу, а оставляли распущенными по плечам. Затем невеста и боярыни садились за стол. Перед ними стояли разные должностные лица со свечами, караваем и ширинками в ожидании известия от жениха.
Все были при деле: старший дружка жениха резал сыр и перепечу; старший дружка невесты должен был поднести каравай, а меньший раздавал дары – ширинки, платки и полотенца, вынизанные жемчугом и шитые золотом и шелками. Путь к храму устилался дорогими тканями и коврами, в храме возжигали свечи, а пол устилали хмелем и льном.
По получении известия от жениха к палатам невесты боярин подавал богато убранные сани, и начиналось шествие к храму: свечники, каравайники и другие в дорогих нарядах несли обручальные свечи и святую богоявленскую воду. Священники кропили путь святой водой.
Особые сторожа наблюдали порядок среди народа и смотрели, чтобы кто-нибудь не перешел дороги. При входе в церковь молодых осыпали хмелем. Венчание князей нередко совершалось епископом. После совершения таинства новобрачные, по прекрасному обычаю того времени, причащались святых тайн.
После венчания, оставив новобрачного в церкви на венчальном месте, свахи отводили молодую в трапезу или на паперть. Здесь с ее головы снимали девичий убор и, разделив волосы надвое, заплетали в две косы, которыми окружали голову. Накрыв голову кокошником, покрывали ее фатой и подводили к новобрачному. На другой день свадьбы косу обрезали, при слезах и рыдании новобрачной.