Заарин
Шрифт:
— Ноги пока разомните, — велел он родне, — но от машины ни на шаг. Все ясно?
Ничего не понимающие женщины молча кивнули, а мальчишки уже прилипли к прутьям ограды.
Ворота оказались заперты на висячий замок, но калитка рядом со скрипом отворилась. Зуев вошел и увидел, как из остекленных двустворчатых дверей особняка вышли рабочие со строительным мусором на носилках и вывалили его в кучу в десятке метров от ступеней крыльца.
Судя по внешности, работяги приехали в Сибирь из Средней Азии, скорее всего таджики, что упрощало задачу. Эти меньше будут артачиться в отличие от кавказцев или своих, русских.
— Эй вы, ворота открывайте! — приказным тоном прокричал старший сержант запаса.
Подействовало. Один понес пустые носилки, а другой, часто закивав с жалкой улыбочкой, побежал вперед.
«За ключами или за бригадиром?» — гадал Зуев. Очень ему не хотелось омрачать начало жизни своей семьи в новом доме мелкими осложнениями или, боже упаси, насилием.
Все прошло как по маслу. Минуты не минуло, как прибежал молодой таджик, почти подросток, и принялся возиться с замком.
— Хозяева здесь? — спросил его Зуев.
— Нет, одни мы, — ответил тот почти без акцента.
«Городской, наверно, — с неожиданной злостью подумал Зуев, — в Россию приехал, чтобы у себя на родине от армии закосить…»
Он отобрал у таджика ключ, проехал в ворота, потом вышел из машины и запер их, а ключ снова положил в карман.
— Скажи своим, чтобы сваливали, полчаса даю собраться, — сказал он молодому гастарбайтеру. — Я этот дом купил, и вы мне здесь не нужны.
— А как же зарплата? — спросил таджик.
— Со старым хозяином разбирайтесь. Некогда мне! — повысил голос старший сержант. — Давай, давай, вали, говори своим! Чтобы через полчаса вас здесь не было!
Рабочий ушел, а Зуев загнал самосвал по узкой асфальтовой дорожке, кое-где подминая кусты, к самому спуску в подземный гараж с торца здания. Но уж туда-то въехать он не мог при всем желании. Габариты КамАЗа не позволяли.
Тем временем бригадир строителей-отделочников Арбоб, выслушав открывавшего ворота Далера, уже звонил хозяину особняка.
— Федор Борисович, вы дом не продавали?
— У вас что сегодня, праздник мусульманский? Ты, видно, пьян, Арбоб, раз такие вопросы задаешь. Побойся Аллаха!
— Значит, не продавали…
Бригадир рассказал Федору Борисовичу Рейнгольду обо всем произошедшем, присовокупив предположение, что сумасшедший, объявивший себя хозяином особняка, ходит с зачехленным ружьем на плече.
— Не перечьте ему, — посоветовал Федор Борисович. — Делайте все, что он говорит. Я еду!
Дав отбой, известный бизнесмен, кстати, главный конкурент отца Артема Беликова, в полицию звонить даже и не собирался. Ни к чему лишний раз светиться. Он решил, что двух-трех его вооруженных и хорошо обученных парней будет вполне достаточно для разборок с одним-единственным умалишенным. Да и собачек парочку прихватить не помешает. Пусть лапки разомнут…
Спустя пять минут, сопровождаемый джипом охраны, его черный «бентли» уже мчал по улицам Иркутска.
— В дом пока не входите, — велел Зуев женщинам, и те снова закивали. Жена выглядела особенно напуганной.
— Сынок, — с заискивающей улыбкой спросила-таки мать, — чей это дом?
— Мой.
— Как же твой? — удивилась мать.
— Купил я его! — Николай обнял родительницу за плечи. — Ты, мамаша, не боись, все хорошо будет!
— Ага, хорошо… — Женщина все-таки оттаивала. — А деньги откель? Это ж все какие тыщи-то стоит?
— А вкалывал я по две смены что ли зря? — возмутился Зуев, но тут же и сам понял, что, работая на самосвале хоть сто лет по три смены, такого особняка в России не купить, — Так еще я в лотерею пять лимонов выиграл!
— Пять лимонов! — восторженно повторил старший, Петр.
— Зеленых! — уточнил младший, Павел, но взрослые их не слушали.
— В какую такую лотерею? — подала наконец голос жена. — Мы и билетиков не покупали!
— Сам купил, да вам не сказал. Хотел сюрприз сделать!
— Папа, а нам во дворе поиграть можно? — спросил Петька, обиженный всеобщим невниманием.
— Играйте.
— А у фонтана? — уточнил Пашка.
— И у фонтана можно, только за ворота не выходите, не то высеку. Ясно?
— Ясно! — закричали мальчишки, убегая к фонтану. Не больно-то они его боялись. Рукоприкладством их папаша не грешил. Да и женщинам не позволял их пальцем тронуть. Любил пацанов до безумия.
— Я скоро, только с работягами разберусь, — сказал Зуев, поправляя на плече зачехленный дробовик.
Когда он подошел к центральному входу в особняк, десяток таджиков уже выносили свой инструмент и нехитрый скарб. Как это у них принято, жили там же, где работали.
— Я хозяину звонил', — сообщил пожилой бригадир. — Он сказал, что дом не продавал. Сказал, приедет…
— Пусть едет, разберемся.
— Можно, мы вещи пока здесь оставим? — спросил тот, что открывал ворота.
— Нет! — ответил Зуев, и уже через пять минут посторонних на его участке не осталось.
Оружие и боеприпасы Зуев занес в дом в первую очередь, потом привязал собаку к ручке входной двери:
— Сторожить!
И только после этого позвал жену и мать с детьми.