Заарин
Шрифт:
По этой же, вероятно, причине парни в старой милицейской форме даже бутылочки «беленькой» на ночь не прихватили, а попивали сладкий чаек из термоса, когда услышали, как спустя восемнадцать минут после отъезда последнего следователя двигатель КамАЗа с кабиной, разорванной гранатой «Вампира», вдруг заревел, а из выхлопной его трубы повалил густой, смрадный дым.
Ни мгновения не медля, парни при оружии выскочили из дома, но стрелять оказалось не в кого. Они могли лишь наблюдать, остолбенелые, как самосвал, которым не только невозможно было управлять, но и вообще завестись он не мог по причине искореженного взрывом движка, так вот, самосвал без шин, на одних дисках, никем не управляемый, тронулся, повернул налево и поехал, не слишком, впрочем, быстро, по направлению к Иркутску.
Старший по званию немедленно доложил по рации о невероятном случае. Как и следовало ожидать, ему не поверили. Впрочем, вскоре грузовик без кабины увидели на улицах областного центра.
Его попытались остановить на углу Маяковского и 2-й Железнодорожной, но самосвал, сперва легко подмяв под себя полицейский уазик, затем и вовсе пропал, словно растворившись в воздухе.
«Скоро», — подумал бывший учитель и улыбнулся.
Все шло так, как должно…
Глава 26
ДЕДУШКИНЫ СКАЗКИ
18.18. Остров Ольхон
Юрий Беликов вместе со Степаном Юрьевичем Есько и Евгенией Луневой прибыли на остров после шести вечера.
Василий Шарменев, предупрежденный племянницей о предстоящем визите, привел их в комнату на втором этаже своего коттеджа, которую легко можно было бы назвать стандартным кабинетом делового человека, кабы не шаманская и национальная атрибутика. На стенах висели старинные бубны с лиственничными колотушками, на почетном месте — кривая монгольская сабля с конским хвостом на эфесе, рядом с раскрытым ноутбуком лежала почерневшая, «накуренная» трубка с длинным мундштуком, а противоположные края стола украшали бараний и человеческий черепа хорошей сохранности. Впрочем, был еще в кабинете вполне европейского вида камин.
— Располагайтесь. — Василий Шарменев гостеприимно повел рукой.
Степан Юрьевич устроился в удобном кожаном кресле, Юрий Беликов рядом на стуле за столом, Джина на диване, а шаман взял в руку лежащий поодаль колокольчик потемневшего от времени серебра, потряс им над головой, и комната наполнилась мелодичным звоном.
— Ваня! — позвал он, чуть повысив голос, и почти мгновенно в кабинет вошел русский юноша лет пятнадцати, белобрысый, улыбчивый.
Впрочем, он старался сохранять серьезность, но было заметно, насколько это ему трудно дается.
— Ваня, пожалуйста, растопи камин, — сказал Василий Шарменев.
Юноша свел ладони на груди и поклонился с приклеенной будто улыбкой, затем прошел к камину и сел возле него на корточки.
Хозяин между тем уже доставал из бара початую бутылку виски, бутылку колы для племянницы, стограммовые граненые стаканы и плитку шоколада в фольге.
— Дядя Вася, может, не надо виски? — попросила девушка.
— Почему? — искренне удивился тот. — Молодежи не предлагаю, а мужикам как же не выпить за встречу? Ты с ума сошла, девочка?
Шаман поставил стаканы на стол.
— Другой посуды не признаю, извините.
— Я за рулем, — предупредил его следователь.
— Понял, — кивнул Шарменев, но все равно наполнил спиртным до краев все три стакана.
Тем временем в камине запылал огонь, а юноша молча покинул кабинет, снова поклонившись у порога.
— За встречу, Женька! — Хозяин поднял стакан, кивнул племяннице и повернулся к мужчинам. — За знакомство, господа хорошие!
— Я за рулем, — повторил Юрий Беликов, — нам еще в Иркутск возвращаться.
— Пей спокойно, — успокоил его шаман. — Сегодня ни один инспектор тебя не тормознет, обещаю.
— Я вообще-то и сам из полиции, — пробормотал капитан, но его не услышали или не пожелали услышать.
Мужчины синхронно сдвинули стаканы, затем безымянными пальцами левой руки сбросили на стол каплю спиртного — побурханили, и только после этого шаман единым духом выпил до дна. Даже и не поморщившись, он закинул дольку шоколада в рот. Мужчины, пригубив, отставили свои стаканы в сторону.
У разных поколений и вопросы к хозяину возникли разные.
— Вы мерзнете? — спросил Юрий Беликов.
— Нет.
— Тогда зачем вы велели разжечь камин?
— Мне нравится смотреть на огонь.
— Кто этот парень? — спросила Джина.
— Мой ученик.
— Русский? — удивился Есько.
— Разве национальность имеет значение? — в свою очередь удивился шаман. — Он из Москвы. Его родители, в ту пору сотрудники какого-то НИИ на копеечной зарплате, были бездетны. И остались бы таковыми, кабы не приехали сюда, на Ольхон. После возвращения в Москву в положенное время у них родился мальчик Ваня. Связи мы не теряли, и они привезли мне его показать лет пять назад. За это время его отец стал состоятельным человеком, у него серьезный бизнес, сеть супермаркетов, кажется. Я не расспрашивал, мне это не интересно. Интересно другое: мальчик оказался крайне талантлив и с самого первого дня, с благословения родителей, конечно, сделался моим учеником…
— Он что, теперь и в школе не учится? — с долей ревности в голосе поинтересовалась Джина.
— Он в Москве живет и учится там же, а на каникулы приезжает сюда. — Шаман подмигнул племяннице. — А ты не заводись, девочка, ты не менее талантлива.
— Чего ж ты меня не учишь? — с обидой спросила Джина.
— А ты бы хотела?
— Да!!! — выкрикнула она настолько громко, что засмущалась и, прикрыв рот ладонью, опустила голову.
— А вот родители твои категорически против, особенно мать. Не желает Наталья свою дочь видеть черной шаманкой.
— Почему это черной? — возмутилась Джина. — Я бы белой стала, белой и пушистой!
— Не выйдет, — усмехнулся дядя, — женщина может стать только черной шаманкой, ей закрыт путь в Верхний мир.
— Почему?
— Этого не знает никто, но это так.
— Кстати, — вмешался Есько, — в словосочетании «черная шаманка» нет ничего дурного. Люди теперь отожествляют ее с европейской ведьмой, творящей зло, а раньше шаманки в основном лечили. Других-то врачей у коренных сибирских народов не было. Так что черная шаманка — это скорее знахарка, чем ведьма.