Забавное приключение
Шрифт:
— А покажь!
— Тётенька, покажьте… — сказал, поматываясь, конторщик. — Всем приятно…
— Чего баба в деньгах понимает… счас покажь! — крикнул лесник бабе и подтряхнул головой солдату. — Я счас разгляжу, какие его деньги. А то намедни в Хрусках корову так-то… за три полтинника у бабёнки выхватили взаместо сериев… купцами были!
Баба сердито швырнула на стол бумажку:
— Глядите, нате!
— Стой-постой… — прохрипел солдат, глянув на Карасёва и захватывая горстью. — Знак такой, на
Он держал за края бумажку и глядел на лампу разинув рот.
— Дай-кась, увижу… — потянул лесник, но солдат не дал.
— Батюшки, раздерут… — заметалась баба, протягивая и принимая руки.
— Я тышши держал! — рыкнул на неё солдат и оглянул избу. — Не вижу знаку настояшшого!
— У тебя, может, глаза неправильные… счас увижу, — сказал лесник, вытягивая у солдата бумажку, и пощурился на Карасёва. — Надоть всё по порядку.
Он разложил её на столе, разгладил бумажку лапами и оглядел. Потом прихлопнул, словно бил муху, чтобы примять, и оглядел ещё.
— Энто тебе не газета.
— Про… каторжные работы… — бормотал конторщик, отпихивая не пускавшую его бабу. — Счас могу… про каторжные работы?..
— Н-ну, ежели не годится! — вскрикнул лесник к лампе.
Карасёв наблюдал от печки, покусывая губы: так бы и дал по этой широкой роже!
— Счас распро-обуем…
Лесник взял бумажку на зуб, — туго ли рвётся, — поглядел так и этак на огонёк, отставил от себя подальше и прочитал по складам:
— Четвер… тной… би-лет! Да!
— Сгодится, ладно, — сказал он, складывая, и отдал бабе. — Ну уж, беги им… куда знаешь! — погрозил он к окну. — Да-а… И всё-то ноньче у нас дорого… — сказал он устало и со вздохом, свёртывая покурить. — И, сталоть, эн-тот у вас… — полизал он бумажку, — ахтомобиль поломался? И вы, сталоть, на дожжу!..
Баба вышла. Слышно было, как она кликала Цыганку и побежала под окнами. Карасёв вынул платок, вытер лицо и внушительно высморкался.
— Растревожили карактер, мочи моей нет… — отдышался солдат. — С чего такое?..
— На Котюхи помчала! — сказал лесник, потирая красную шею, и позевал протяжно. — Ай остатнее на покрышку… замрёт, может?
— Давай, замрёт, может… — отозвался солдат и вдруг, поняв что-то, так и заколыхался и замотал головой, хоть и боль была на лице. — Бес-баба… На Котюхи?!
— Обязательно на Котюхи. Никак дожж опять?..
Дождь всё точил и точил, и всё шумело в лесу порывами.
Лесник достал из-под лавки бутылку, взболтнул на огонёк и разлил по чашкам. Солдат понёс, расплёскивая, запрокинулся, поперхнулся и вскинул брови: стало его лицо сизым. Конторщик выпил и дёрнулся, словно его проткнули. Лесник покрестился
— Дюже зла… — сказал он сипло после раздумья. — Лавошникова много мягче… декох.
Принялись за селёдочные головки. Конторщик поерошил рябчика, стукнул его головкой о край стола и сказал уныло:
— Сытый… самая-то пора! Господин хороший, купи у меня ружьё… у тебя денег много… Этих набьёшь…
— Не требуется мне ружья, — сказал Карасёв.
— Не требуется… А чего… требуется?..
— Не знаешь чего?.. — отозвался солдат и сказал нехорошее. — Ну его… Я у тебя… отдышусь, куплю. Зайцев буду… казнить!
И стали говорить, — хорошо бы дровами заторговать солдату, выправятся вот ноги. Горбатый вон тысячами теперь ворочает.
— А, шут горбатый, — с досадой сказал солдат. — Бабу его любил до страсти… совокупно… Всё-то у меня разладилось, себя не узнаю…
— Не миновать тебе торговать! — сказал лесник. — Я тебе устрою… скажешь потом… при деньгах будешь! За наши леса милиён дают, два просим… Казна подсылала, только дай!
— Куда ему деньги, лысому… у него пять милиёнов!
— Семь милиёнов… — выговорил конторщик, запихивая в карман рябчика.
— А вот… сидит, милиёнами обклался, а всё хочет… А тут бьёшься-бьёшься, с дыры на дыру перекладаешь… только и делов. Денежки-то туды пылят… — показал он костью на Карасёва.
— До хорошего дожжу… — устало сказал солдат, — уже невмочь ему было, — отгрёб со стола и привалился.
Лесник покликал Мишутку с печи, дал сахарку и погнал спать. Конторщик всё ещё возился с рябчиком. Карасёв с Зойкой тихо переговаривались у печки.
— Кажется, угомонились. Что, устала?
— Когда это только кончится… Есть хочется, — шепнула она, вынула из сумочки зеркальце и попудрилась.
— Там уж как следует закусим…
Карасёв развязал баульчик, достал пакетик, и стали закусывать на скамейке. У стола затихли совсем. Солдат похрипывал: было видно, как подымалась зеленоватой горой спина и двигалось рыжее, с беловатой проплешинкой, темя. Только лесник сидел, подперев голову кулаком, и сонно глядел на стол. Ходики на стенке, над плакатом со швейной машинкой и красной барыней, отстукивали чётко-чётко, будто за стеной отбивали косу.
— Какой ужас… — шепнула Зойка. — Почему они тебя знают?..
— Как же меня не знать, — вся округа знает… — сказал Карасёв, жуя телятину. — С ними надо умеючи. Коньячку бы теперь хватить…
— Посмотри… — тронула его за рукав Зойка.
Покачивая головой, смотрел к ним из-под кулака лесник. Волосы его взмокли и закрыли лоб, и пристально, не моргая, высматривали глаза.
— Как смотрит…
— Я ещё поговорю с ним… — шепнул Карасёв значительно. — Завертится!