Забавное приключение
Шрифт:
— Желаете… чаю горячего?.. — пьяно спросил лесник, не сводя глаз.
— Не желаю.
— Я барышнев спрашиваю… Желаю угощать.
Зойка мотнула головой.
— Гордый…
Он важно выдвинулся из-за стола, упёр руки в колени и поглядел исподлобья.
— Почём же теперь деньги-то ходят… — подумал он вслух и покрутил головой. Помолчал. — Дела… И опять помолчал. — С деньгами-то чего исделали… Барышни-то тебе как… для забавки? — неожиданно спросил он, пристально глядя на голые ноги Зойки.
—
— Лучше?! Ну-ну… ещё лучше будет? Барышни ничего, хорошенькии…
Зойка посмотрела пугливо и поджала ноги.
— Дрова почём? — спросил Карасёв резко. — Вашего управляющего хорошо знаю, Скачкова… повидаюсь завтра… — добавил он неспроста, хоть раз всего и видал этого Скачкова. Подумал: раньше бы сказать надо!
Лесник шевельнул бровью, смазал с лица хмельную паутинку и поглядел пытливо и недобро.
— Та-ак… — сказал он, вдумываясь, и на пухлых губах его залегла усмешка. — Жаловаться, может, хочешь… ограбили тебя! Ну, жалуйся… жалуйся… Жалуйся!! — крикнул лесник, метнув глазами. — Ах ты, дело-то какое… не знамши-то… — озабоченно сказал он и затеребил бороду. И вдруг весь затрясся красной горой, засмеялся пьяно и отвалился к стенке, раскинув ноги. — Эх, горе твоё… свистит твой Скачков Сашка! По весне ещё прогнали, воровал шибко! Тебе, может, дрова переправлял… на завод? Барин, жалуйся — ступай… В Нижнем мукой торгует. Далеко…
Сложил на груди руки и колыхался. Но глаза не смеялись.
— Что вам за охота, не понимаю! — сказала Зойка. — Дерзостей хотите.
— Чудак человек… с чего мне на него жаловаться! — примирительно сказал Карасёв.
— А-а… Теперь, сталоть… не желаешь жаловаться? Ладно. Пошутил, скажем… Ладно-с… У меня в лесу… волки тоже, шутют…
Они продолжали тихонько закусывать. А лесник поглаживал и поглаживал бороду, посматривал. Потом стал высматривать на полу.
— Господин-барин… как вас?.. Господин Карасёв! — громче окликнул он неотозвавшегося Карасёва. — А что я тебе желаю сказать… желаю вам спросить… Ружьецо-то Степашкино, чего ж купить не желаете?
— А не требуется, голубчик.
— Жадный вы. А чего я тебе желаю сказать! Ей-богу, ружьецо-о… цены нет! а? Кому не надоть — сто монет без разговору, а?
— Да говорю, не требуется!
— Всё не требуется… А ты погляди-ка, я тебе счас… приставлю…
Он тяжело повалился, пошарил под лавкой и достал ружьё.
— Оставь ты… не надо! — озабоченно сказал Карасёв.
— Ничего, что вы… чай, не махонький. Гляди, на! — сказал лесник, потирая залившееся кровью лицо и оглядывая двустволку с приклада и по стволам. — Ведь это што! ни расстрелу, ни ржавочки… ни рачка! По волку не промаховал, в глаз бил! — сказал он, тряхнув ружьё о колени, избочил голову и хитро пригляделся к Карасёву.
— Ну, ты поосторожней…
Лесник дёрнул затвор и разломил двустволку.
— Механика! — крикнул он, сощелкивая, медленно поднял ружьё и повёл к лампе.
— Что он делает! — испуганно зашептала Зойка, дёргая Карасёва.
— Осторожней, ты! — тревожно остерёг Карасёв, встав со скамейки.
— Мушку гляжу… неяственно… — наводя в лампу, сипло выговорил лесник. — А вот, яственно! Золотая мушка, ночью видать… — повёл он к печке ружьём. — Всё яственно… — пьяно повторил он, виляя ружьём. — Какая правильная… мушка…
— Ты!.. — сдавленно крикнул Карасёв, виляя от упрямо нащупывавших его чёрных дул.
— Боже мой… оставьте! — вскрикнула, помертвев, Зойка и закрылась руками, чтобы не видеть.
Лесник рванул ружьё на колени.
— Под руку не… дрогнуть могу! — крикнул он дико и сверкнул мутными огоньками глаз. — В случае… не отвечу! Чего под руку говоришь?! Мушку желаю пробовать… а вы чего под руку!
И опять поднял ружьё.
— Прошу тебя!.. — не своим голосом крикнул Карасёв, пригнувшись.
— Стой! мушку пробую… яственно! — Ты!!!
— Да господи… — сказал лесник благодушно, и лицо его стало праздничным. — Ужли ж я не понимаю… без понятия? Пьяный, а… всё соображаю. Убить могу!
— Мало ли бывает, по неосторожности… — сказал упавшим голосом Карасёв, весь мокрый, едва сдерживая подрагивающие губы и не сводя глаз с ружья. — Ну-ка, дай поглядеть…
— Чего поглядеть? — грубо сказал лесник, отмахивая ружьём. — Не желал глядеть, как давали… нечего! Аи боишься? — усмехнулся он, приглядываясь к бледному лицу Карасёва, в пятнах. — Смерти-то и ты боишься! Надоть… она ноне ходит…
И вдруг вскинул ружьё и навёл на лампу:
— Мушку не вижу, с чего?! — сказал он озабоченно, принял ружьё и прощупал мушку. — А ты не пужайся. Пьян, а всё соображаю. Привыкать надоть, приготовляться… всем она достигнет… кому предел. Вишь, Степашка спит… всё равно! Браток все смерти видал… Ах ты, барышни-то как испужались! Я им ничего-о… они барышни деликатные… Эх, запалю! — вскрикнул он и так засмеялся, что по телу Карасёва побежали мурашки.
Солдат поднял голову от стола, промычал и опять привалился.
— Пусто-ое, барин… пустое! — сказал лесник благодушно. — Сам гляди, на… пустое. На вот, гляди! ну, гляди… ну? Игде тут чего? Гляди, на… суй пальцем!
Он рванул затвор и разломил двустволку.
— Скрозь гляди, на… Ну, гляди в его, гляди… игде… тут? — выкрикивал он, тыча ружьём к лицу Карасёва. — Дуй в его! — крикнул он в дуло и со свистом выдул. — А вы-то напужались!..
Карасёв хотел что-то сказать, как услышал поскрипыванье телеги и узнал лошадиный шаг.