Забавы жестоких богов
Шрифт:
Джек ринулся за ней и долго преследовал, рассекая воду сильными гребками, пока девушка не устала плавать и не вернулась на мелководье.
Оставаясь по пояс в воде, Ника дала Эндфилду последний бой, брызгаясь, обзывая «неуклюжим тюленем» и «бармаглотом космическим». Он прорвался сквозь завесу водяных капель, сильно, почти грубо прижал девушку к себе. Пользуясь правом победителя, поцеловал в губы крепко и долго. Ника почти перестала сопротивляться, лишь, когда он перекинул ее через плечо, бесцеремонно держа за попу и ноги, вяло колотила Джека по спине. Смех ее стал смущенным, голос низким и глубоким. Эндфилд вынес девушку на берег, распластал на границе воды, прижал Никины руки над головой к мокрому песку и навис над ней всем телом. Девушка перестала вырываться и обзывать его медведем. Она смотрела на Джека внимательным, глубоким взглядом, тяжело дыша.
— Попалась, русалка, — голос подвел его, став от волнения ломающимся, мальчишеским.
Джек придавил ее всем телом, отчего у девушки вырвался сладкий полувздох-полустон. Эндфилд вдруг резко отпустил ее и улегся рядом на живот. Ника снова вздохнула, но на этот раз во вздохе явно слышалось разочарование.
— Джек, ты не только грубиян, медведь, но еще и сексуальный маньяк, насильник, — произнесла девушка со смехом, в котором таяли остатки возбуждения. — Что за манеры, гадкий мальчишка?
Они лежали, пока не остыли их разгоряченные тела. Потом Ника сушила волосы, а Джек лежал и смотрел в небо, в котором стали появляться белые облака. Девушка сидела рядом и просыпала тонкой струйкой песок. Она еле слышно что-то не то напевала, не то говорила:
Это чувство сладчайшим недугомНаши души терзало и жгло.Оттого тебя чувствовать другомМне порою до слез тяжело.— Это еще откуда? — удивился Джек, скорее прочитав по губам, нежели услышав.
— Доисторические стихи. Древние были более откровенны в выражении своих чувств. Пойдем, погода начинает портиться.
В обнимку они дошли до костра. Эндфилд собрал посуду, скатерть, одеяла. Девушка была задумчива, прятала глаза, отмалчивалась. Когда они шли к машине, Ника сама прижалась к Джеку, так что ему ничего не оставалось, как обнять девушку за талию. Ее тело говорило лучше всяких слов.
Когда они прилетели, Эндфилд проводил ее до входа в дом, поставил сумку у ног девушки.
— Разве ты не зайдешь? — спросила она, стоя в проеме открытой двери.
— Нет. Разве я тебе не надоел за утро?
— Ты мне никогда не надоешь, Джек.
— Мне надо побыть одному, тебе, наверное, тоже. — Он легонько дотронулся до ее губ своими.
Ника стояла и смотрела, как он идет к гравилету. Лицо девушки было обиженным и печальным.
Глава 5
ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА, ТОГО ХОЧЕТ БОГ
Ника приняла душ, намазала лицо и шею кремом, накинула фиолетовый махровый халат. В задумчивости постояла у телефона, потом набрала номер Лазарева.
— Здравствуй, Юра, — сказала девушка, когда помятая рожа полковника вплыла в фокус передатчика. — Надеюсь, ты не сердишься на меня.
— Разве можно сердиться на тебя, Принцесса… — Лазарев потер грудь, еще болевшую после удара каблуком. — Это что, последний шанс затащить Эндфилда в постель? — спросил он, имея в виду крем.
— Жаль, что ты далеко. Мало я тебе врезала. Впрочем, ладно… Пришли, пожалуйста, личное дело Джека.
— Это секретная информация.
— Вот и отлично…
— Хорошо, готовь компьютер к приему.
Небо было закрыто тучами. Накрапывал мелкий дождик. Временами облака редели, и свет второй луны Деметры освещал непроглядный мрак долгой ночи. Эндфилд валялся в своем номере, отдыхая после изнурительной двухчасовой тренировки. Джек приказал себе не думать ни о чем. Ему было тепло и спокойно, сознание медленно угасло в приятной усталости…
Джека разбудил грохот взрыва. Он выпрыгнул из койки, на ходу влезая в скафандр. Двери были перекрыты, на мониторе горели сигналы крайней опасности. Еще мутное сознание приняло первую порцию информации от сверхчувственного восприятия. Второй пилот Кедров, которого все звали Дубовым за непроходимую тупость, уснул на вахте и не увидел «бешеной собаки».
Когда компьютер среагировал, было уже поздно. Луч ударил почти параллельно продольной оси крейсера, пробив центральную рубку, уничтожив главный компьютер и гиперпередатчик. Вспомогательные процессоры запустили гасители, что предотвратило полное разрушение корабля. Теперь за дверями его крошечной аварийно-спасательной ячейки бушевало пламя в тридцать миллионов градусов, постепенно теряя свою силу под напором полей гашения.
Через несколько минут поверхности остыли. Эндфилд поднялся по короткой аварийной лесенке в центральный коридор одновременно с Глебом.
— Капитан, что случилось?
— Дубов…
— Скажи, Джек, почему к нам в экипаж пихают откровенное дерьмо?!
— Пойдем в запасную…
Там они смогли снять шлемы и оценить масштабы разрушений.
— Ты думаешь, это возможно починить?
— Если роботы восстановят резонатор квика, то я смог бы подключить один из вспомогательных процессоров, если нет, остается телепатия, что нежелательно.
— Ничего, Капитан, прорвемся.
Ремонтные роботы загерметизировали корабль и принялись за гиперпередатчик. Вынужденное безделье, теснота и полная неясность угнетали Быкова. Он валялся в кресле, пуская к потолку дым шалалы.
Резкий запах травы заставил Джека, не терпевшего курева, включить вентиляцию.
— И все же, Капитан, — спросил Глеб, — почему они сажают к нам всяких придурков? Хотят угробить? А впрочем, я знаю, все началось после твоей идиотской монографии о ближнем бое.
— Не вижу ничего плохого в теории ближнего боя. Не вижу плохого в том, что учу молодых «драконов» летать как следует.
— Тебе пихают всяких тупиц. Мало того что ты возишься с ними на тренажерах, ты позволяешь им быть в твоем экипаже. Не крейсер, а проходной двор. За два года у нас сменилось шестнадцать вторых пилотов. С Дубовым семнадцать.