Забери меня
Шрифт:
Охренеть.
Я таких мужиков только в кино видела. Взрослый, высокий, затянутый в строгий костюм стального цвета. Как ему только не жарко? Я в маечке и шортах сопрела.
Он не лощеный красавец, не с обложки глянцевого журнала, но такой… породистый что ли. Взгляд хмурый, жесткий, прямой. Кажется, он им запросто может сваи забивать. Цвет глаз не могу разобрать. Хочется подойти ближе и взглянуть в них, но вокруг этого мужика стена. Ее не видишь, но ощущаешь каждой клеточкой тела, как и непробиваемую уверенность, от которой
Харизма, во всем ее великолепии.
Я даже забываю родной язык и ничего не могу сказать. Сейчас бы шутку какую или остроумную реплику, чтобы он обалдел и посмотрел на меня хоть с каким-то интересом. Но вместо этого стою перед ним растрепанная, слегка помятая после падения, со съехавшим на бок хвостом и глупо хлопаю глазами.
Он равнодушно скользит взглядом по разбитой коленке, и обращается к мужчине, который был первым:
— Поехали.
— Эльвира Андреевна?
— Вон идет.
Только сейчас я замечаю, что к нам направляется женщина. Из тех, рядом с кем хочется поправить одежду, пригладить волосы и вообще дать волю комплексам. Потому что она идеальна, как статуэтка в музее. Фигура без единого изъяна, затянута в ярко-красное платье, которое выглядит отнюдь не вульгарным, а наоборот сдержано-лаконичным и стильным. Волосы забраны в высокую прическу, макияж такой, что его будто и нет, но он есть. Порыв ветра доносит до меня аромат дорого парфюма.
В общем, идеальная. Как раз под стать этому мужчине в сером костюме. У них даже взгляды одинаковые — по-змеиному холодные, с едва скрываемой ноткой превосходства.
Меня почему-то злит, что они так подходят друг другу. Даже колет куда-то в солнечное сплетение странным чувством, очень похожим на ревность.
Казалось бы, по какому поводу? Но меня жжет, когда она подходит ближе к этому холеному гаду — а в том, что он гад, я почему-то не сомневаюсь — и по-хозяйски поправляет галстук. Видно, что они давно вместе, и их отношения в спокойном уверенном русле.
Он распахивает перед ней дверцу машины, и эта царевна садится внутрь, элегантно подбирая свои длинные, до блеска проэпилированные ноги.
Мужчина намеревается обойти машину сзади, приближается ко мне, смотрит на свои дорогие часы, которые ему явно интереснее девочки-растрепки в драных джинсовых шортах.
— Дрын свой с дороги убирай, — поравнявшись со мной, кивает на велосипед, все так же ничком лежащий на асфальте.
Хочется сказать «сам ты дрын», но голос не слушается, потому что он все-таки смотрит. Свысока, без единой эмоции. Я ему не интересна, совсем, и это вызывает глухое раздражение.
— Перешагне… те, — язык не повернулся сказать «перешагнешь». Мы с ним из разных эшелонов, и эта социальная разница бьет по глазам. Я перекусила в бургерной, а он отправится обедать в один из лучших ресторанов. Я хожу в кигуруми Пикачу, а он и дома, наверняка, не вылезает из костюмов.
Он едва поднимает
Ну же, Лерка. Скажи, как ты можешь, чтобы у него уши в трубочку закрутились и отпали!
— Эээ… извините.
Что? Нет не так. Что??? Это я сказала? Пока я офигеваю на саму себя, мужчина проходит мимо со словами:
— Не путайся под ногами.
Провожаю потерянным взглядом его широкую, обтянутую костюмом спину и чувствую, как начинают краснеть уши. Что за дура!
Он садится в машину, и я только успеваю утащить в сторону велосипед, как она сдает назад, чтобы вывернуть на дорогу.
— Эй! Аккуратнее! Тут люди вообще-то.
Меня никто не слышит. Я даже больше скажу, меня никто не собирается слышать. Пустое место.
Не путайся под ногами…
Теперь, когда этот персонаж вышел из моего личного пространства, стало легче дышать, и в мозгах прояснилось. Меня накрыл отходник от странной встречи, даже затрясло.
Какого черта я молчала? Тупица! Подумаешь мужик серьезный на пути попался, что ж теперь с поджатым хвостом ходить и не дышать?
Взгляд сам следовал по пятам за темной машиной. Вот она вывернула во второй ряд, бесцеремонно вклиниваясь в обеденную пробку, проехала десяток метров и застряла в автомобильном потоке.
Так тебе и надо! Опоздаешь в свой ресторан и останешься голодным! И Вобла твоя в красном тоже! Совсем засохнет бедная.
Не путайся под ногами…
Я не привыкла к тому, что меня не замечают. Я нравлюсь молодым людям. Они считают меня красивой, очаровательно-наглой и озорной. Да мне всегда мужчины улыбаются при встрече!
Дрын свой с дороги убирай…
Вот гад.
Тише, Лерка, не буянь. Подумаешь хам какой-то попался! Это его проблемы, не твои.
Утешаю себя, успокаиваю, а потом, в какой-то прекрасный момент понимаю, что я уже верхом на велике, проворно лавирую вдоль едва ползущих машин, нагоняя колесницу Замороженного.
Поравнявшись с ней, стучу по стеклу, и дождавшись, когда на меня обратят внимание, показываю средний палец. Для наглядности еще двигаю им из стороны в сторону, чтобы он уж точно рассмотрел.
И о чудо! Мне удается пробить эту стену из холодной самоуверенности. На какой-то миг в мужском взгляде проскакивает ничем не прикрытое изумление.
Что не ждал?
Его растерянность быстро сменяется гневом. Я не слышу, но вижу, что он что-то отрывисто говорит водителю, а потом недовольно окидывает взглядом плотный поток машин. Пробка подпирает его колесницу со всех сторон, даже дверь нормально не открыть. И он это понимает. Стискивает зубы так, что желваки начинают играть.
— Пока, пока, — машу ему пальчиками и проворно сворачиваю в ближайший переулок.