Заберите меня домой
Шрифт:
…Ася обнимает маму и спрашивает:
– Мам, когда ты заберёшь нас? Я столько уже всего умею и знаю!
Заметив порванные сандалии на ногах сестры, мама говорит:
– Доченька, в следующий раз я привезу тебе новую обувь.
– Мама, ты лучше забери нас, не трать деньги, они нам еще пригодятся, – поучает она и ласкаясь, Ася вновь и вновь напоминает о своей просьбе.
Я сижу у мамы на коленях и не могу сдвинуться с места – моя привычная храбрость куда-то исчезла. Очень хочется гостинцев. Я смотрю на конфеты, что лежат под булочкой. Мама замечает, вытаскивает булочку из кулька, и сует мне её в руки. Есть мне не хочется, но я робею и не могу произнести ни слова.
Потом я ем булочку, и мама плачет,
Приезд родителей для детдомовских детей всегда целое событие, эти моменты они запоминают на всю жизнь.
Сегодня я ощущаю себя маленьким ребёнком и нахожусь в центре внимания и любви. Непривычное это чувство. Я никак не могу избавиться от своей робости и терпеливо переношу игры братьев. Они по очереди носят меня на руках, целуют и обнимают, умиляясь своей сестренкой, и любой каприз мой выполняется. Но я не помню этих мальчишек и все дуюсь и дуюсь, не понимая, что теперь не скоро их увижу.
Никогда не думала, что одному ребёнку можно уделять столько внимания.
В детском доме дети быстро взрослеют. Им нельзя оставаться долго малышами: здесь некому любить, лелеять, оберегать. На тридцать малышей один воспитатель и няня. Бывает, понравится воспитательнице малыш – и она его балует, приносит конфеты, берет на руки.
Для малыша это большая щедрость. Он воображает себя любимцем, ведь на руках носят только мамы. Но эта любовь недолгая, и надежды не оправдываются. Кудрявые волосы, красивые глаза больше не нравятся никому и его опять укладывают в кроватку. Но ребенок не кукла, и сердечко только сильнее стучит, в нем поселилась надежда, он ищет ее, ждёт. Как же так? Его целовали, обнимали, а потом забыли. Какой наивный малыш. Он не знает, что рожден жить без мамы. Не знает, какое блаженство открывать глаза и видеть ее улыбку, чувствовать прикосновение ее тёплых рук. Судьба не улыбнулась ему, готовя горькую участь вечного одиночества. Наступают сумерки, и сердце разрывается от страха. Где ты, мама? Мамочка! Когда я вырасту, ты будешь самым любимым человеком на свете! Но зов крохи никто не слышит. Разрывающий душу плач будет раздаваться в ночи, пока нянечка одним шлепком не прекратит страдания, и малыш не забудется в тяжёлом сне…
Чужие люди часто приходили в детский дом, мы тянули к ним руки. А вдруг повезёт, приметят, и кто-то вытянет счастливый билет, обретёт родителей. На улице мы подходили к забору, и если рядом не было воспитателей, в щели штакетника жалобно подзывали к себе прохожих:
– Мама, папа!
Каждый, кто оказался в плену этого забора, хотел быть любимым.
Долгое пребывание в детском доме оставляет детей недолюбленными, недоласканными, недобалованными.
…А в это время Ася, встав на скамейку, размахивала руками, читала маме стихи, пела песни, которые мы разучивали на праздники, и даже танцевала. Сестре очень хотелось, чтобы мама видела, какая у неё умная и способная дочь.
Она уже три года находится в детском доме. Для ребёнка это целая жизнь. Ася ни на секунду не забывает о маме. Она все ещё надеется, что её заберут домой. Как она хочет домой! Как она хочет жить дома!
Когда был жив отец, сестру любили, баловали. Ее память хорошо сохранила события, происходившие в отчем доме. Ведь здесь она была счастлива. Ну а что могла помнить я? Для меня родным домом был детский дом.
Бывало, темными ночами дети, напуганные отсутствием нянечки, оставившей спальню младшей группы, звали родителей, и я, не знавшая родительской ласки, тоже повторяла за всеми магическое слово «мама» в надежде, что сейчас она придёт и спасёт меня от пугающей темноты.
Пока мы находимся с родными, я никак не могу понять, почему моя обожаемая сестра так волнуется.
Чтобы
– Доченька, хочешь что-нибудь рассказать?
Пряча лицо за огромной булочкой, надув губы, я снова принимаюсь жевать, усиленно качая ножкой. Помню, во рту все пересохло, и булочка никак не лезла в меня, а я всё думала, с восхищением глядя на сестру: «Вот когда съем булочку, тоже что-нибудь расскажу, и Ася меня похвалит».
Всё, что делала Ася, вызывает у меня гордость, и мне хочется ей подражать. Рассказывать стихи, петь и просто говорить о чём-нибудь.
Но я вдруг напрочь забываю всё, что мы разучивали, чему меня учили.
Вот и пришло время прощания. Воспитатели поглядывают на часы. Сестра заплакала, а потом закричала, не желая расставаться с мамой. Как её не уговаривают, успокоиться она не может. Вторя ей, стали плакать братья. Крик и плач вызывает у меня недоумение. Я не могу взять в толк, почему все плачут, почему моя Ася так кричит, ведь нам оставили вкусные конфеты. В какой-то момент в памяти проясняются события. Я вспоминаю дом, в нем много народу, все одеты в черное, и плач. Это была потеря чего-то очень важного в моей жизни. Воспитательница, заметив, что я тоже собираюсь зареветь в унисон с Асей, сует мамины гостинцы в руки и быстро уводит в группу. Через полчаса я не могу вспомнить лицо мамы, её образ смывается из памяти, и на мне остается лишь мамин запах, напоминающий вкус тёплого парного молока. При воспоминании об этой встрече, я часто винила себя за то, что слишком долго ела булочку и не проронила ни слова. Ведь мама была совсем близко! Как я ждала маму. Ведь не смотря ни на что, я хотела быть любимой. Все дети на земле хотят жить с мамами. Я теперь знала что скажу, когда она снова придет ко мне в детский дом. Я попрошу её забрать меня домой.
Ну, а сейчас, я спокойно и даже радостно уходила к своим подружкам, которые с нетерпением ожидали гостинцев. Все спрашивали, когда нас заберут домой.
– Мама доблая! Она обязательно нас забелет к себе! – гордо отвечала я каждому.
Новогодние подарки и ночные страхи
Тихий час. Дети спят. Не хочется спать мне одной. В спальне так тихо, что я слышу, как стрекоза бьётся в окно. За стеклом листочки опали с деревьев, холодно, вот она и залетела погреться. Мне хочется поймать её и согреть под одеяльцем, но вставать нельзя. Опустив под кровать руку, я нащупываю на полу свои тапки. Достаю один, слюнявлю пальчик и рисую на подошве. Забыв о сне, я очень стараюсь, и у меня получается целый дом. Рисовать во время тихого часа на тапочках приятное занятие. Лишь бы не спать… Подошва быстро высыхает, и рисунок исчезает.
В спальню входит воспитательница. Заметив, что я не сплю, прикладывает палец к губам, показывая жестом, чтобы не мешала спать другим детям. Потом присаживается на край кровати и шёпотом спрашивает:
– Томочка, ты почему не спишь?
Прищурившись, я капризно отвечаю:
– Мой животик болит, он мне спать не даёт.
Она улыбается и тихо говорит:
– Давай я попрошу твой животик не болеть.
Я смотрю на неё, такую красивую, и согласно киваю. Приподняв пижамку, она мягко массирует моё тельце, тихо напевая:
– Вот сейчас наш животик перестанет болеть, и Томочка заснёт.
Поворачивайся на бочок, положи ручки под голову и закрывай глазки!
Я погружаюсь в сон. Мне снится мама. Я чувствую ее нежный взгляд. От мамы так вкусно пахнет! Для меня в этом запахе весь мир.
Ее руки успокаивают, убаюкивают. Я слышу, как она поёт. Вдруг ктото, громко смеясь, подкидывает меня вверх. Я лечу и вижу их двоих – они улыбаются. Точно, это они – мои папа и мама. У меня захватывает дух, и я попадаю в руки отца. Вскрикиваю – и просыпаюсь.