Забирая Еву
Шрифт:
— Ева Сергеевна, возвращайтесь в свой кабинет. Я думаю, не стоит тут цирк разыгрывать, да Николай Германович? — не выдерживает Егор. Не желая находится в обществе этого человека ни секундой больше, я киваю и выхожу за дверь.
Ситуация странная. Не понимаю ничего. Но в душе тревожно. Вскоре Кай уезжает в Управление. И в отделе сразу же дышать становится легче.
Весь оставшийся день Егор злой как черт. Из его кабинета все выходят белее снега. Постановления, отправленные на подпись, рвутся на мелкие кусочки. Меня же к себе так и не вызывает. И новое производство не передает.
Я стараюсь отвлечься на работу, но мысли все равно крутятся вокруг Егора и Кая. Что между ними происходит? И почему вдруг Кай решил остановиться на моей кандидатуре в качестве секретарши?
Вечером Егор собирает планерку. Достается всем и каждому. Так что Колесников в сравнении с гневом шефа, нервно курит в сторонке. Под конец собрания, он объявляет субботу рабочей. Так как возможно приедет проверка с Москвы.
А у меня, на секундочку, день рождения мамы. И что теперь делать? Подходить к нему с просьбой до жути страшно. Чувствую, причиной его плохого настроения являюсь именно я. Но не смотря на страх, набираюсь храбрости и дождавшись, когда все покинут кабинет, решаю попытать счастья.
— Егор Анатольевич, могу я на завтра отгул взять?
Он поднимает на меня холодный взгляд.
— Вы что-то не расслышали из моего объявления о завтрашней проверке? – издевательски изгибает он бровь. И разговаривает со мной так, будто и не было вчера поцелуя и его обещаний.
— Я вас внимательно слушала. Но у моей мамы юбилей. Она живет в области. Я после работы не успею к ней доехать.
Он резко отбрасывает ручку в сторону.
— Ева Сергеевна, вы считаете себя особенной?
От его тона меня знобит.
— Нет, конечно.
— Тогда не тратьте мое время. Завтра в девять утра вам следует быть на рабочем месте, — он опускает глаза в документы, показывая мне всем своим видом, что разговор окончен.
Хочется плакать. Так обидно! Но я прощаюсь с ним и молча выхожу из кабинета.
***
Практически всю ночь я не могла уснуть. Вечером пришлось позвонить маме и брату, огорчить их новостью о том, что меня не будет на дне рождения. Если даже стараться изо всех сил, в лучшем случае, я смогу приехать ближе к полуночи.
На работе все, как и я, обиженные на шефа и хмурые от безнадежно испорченного выходного. Даже Колесников ходит понурый и никого не трогает. У нас в кабинете, как всегда, свое государство. Ребята, в качестве протеста, разливают по кружкам виски с колой и включив любимую всеми Нирвану, наслаждаются общением. От первого предложения выпить я категорически отказываюсь. Но им так весело, а мне так грустно и одиноко. В общем, второй заход я все же решаю не пропускать. Уже через полчаса, мы дружно хохочем, вспоминая различные истории из практики.
— Ребят, а если проверка и правда приедет, а мы тут с вами пьяные немного?
Жорик отмахивается.
— Да никто не приедет. У меня друг работает в Управлении. Он сказал, что их всех сегодня по ресторанам возят, развлекают.
— А почему же нас шеф не отпускает по домам?
— Это только у него узнать можно, — хмыкает Илья.
— Ребят, я еще одну историю вспомнил, — едва ли не подскакивает с места Жорик.
— Ну давай, жги, — потешается с него Илья.
— Как-то приехали мы на арест, — начинает Жорик, но, вдруг открывается дверь кабинета, и мы застываем в изумлении, глядя на стоящего в проеме шефа.
Он проходится по нам сердитым взглядом.
— Ева Сергеевна, собирайтесь, мы выезжаем на исполнительские действия, — произносит строгим, не терпящим возражений тоном.
— Шеф, а когда мы будем свободны? – вклинивается в разговор Илья.
— Рабочий день до трех часов дня. Занимайтесь, — бросает на ходу и, развернувшись, исчезает в коридоре.
Мы снова в его машине. Снова полная тишина и повисшее между нами напряжение. Я демонстративно отворачиваюсь к окну и смотрю на проносящиеся мимо пейзажи.
— Что там со счетами Пятницкого?
— Арестовала, там по нулям. На счету в одном банке копейки, около пятидесяти тысяч, — отвечаю, не поворачиваясь к нему.
— По имуществу? — делает вид, что не замечает моего настроения.
— Запросы в ФРС отвезла вчера утром. В понедельник будут готовы, — бросаю на него мимолетный взгляд. Егор кивает, сосредоточено смотря на дорогу. Собран, холоден. Ведет себя, будто и не было между нами ничего.
— Егор Анатольевич.
— Егор, — перебивает, заставляя замолчать. Спустя пару мгновений поясняет.
— Когда мы наедине, называй меня по имени. А то чувствую себя стариком, — вздергивает бровью, а губы трогает легкая улыбка.
— Хорошо, — улыбаюсь в ответ, хотя еще пару минут назад была чертовски зла на него.
— Меня переводят к Каю? – спрашиваю и только потом понимаю, как назвала Николая Германовича. Но Егор не делает мне замечания. Значит, в курсе этого прозвища.
— А ты хочешь?
Его взгляд заставляет меня дрожать.
— Нет, конечно, — отвечаю, ни секунды не раздумывая. Мне даже немного обидно от его предположения.
Егор ухмыляется и спустя несколько секунд молчания, отвечает.
— Не переживай, я тебя не отдам.
В этом я почему-то не сомневалась.
— Зачем я ему понадобилась?
Егор бросает на меня задумчивый взгляд.
— А ты не догадываешься?
— Нет, - отвечаю честно.
— Понравилась ты ему. Сражен красотой твоей наготы, — ухмыляется, отворачиваясь. Вижу, как сильно его пальцы стискивают руль и понимаю, что он еле сдерживается.
Когда Кай видел мою наготу?