Забирая Еву
Шрифт:
— Пусти, — слезы катятся из глаз. Я смотрю на него, вкладывая во взгляд всю накопившуюся злость.
— Он сделал это снова? – в тихом голосе Кая угроза. Он всматривается в мои глаза. И мне отвечать не нужно. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он держит крепко, не дает ни малейшей возможности на побег.
— Да! – кричу я, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Ты снова оказался прав, он с ней. Доволен?!
Кай ослабляет хватку и отходит, а я сползаю по стене. Прячу лицо в ладонях и рыдаю. Внезапно чувствую его рядом. Он резко подхватывает меня на руки и, прижав к себе, направляется в квартиру.
— Нет, — рычит и, не останавливаясь, проходит прямо в гостиную. Опускает меня на мягкую поверхность дивана. Едва касаясь мягкой обивки мебели, я подскакиваю словно обожженная.
— Ты только что здесь…с ней…я не буду, — выталкиваю из себя каждое слово. Меня знобит.
— Садись, — он не дает мне уйти, придавливая за плечи.
Поднимаю на него полный мольбы взгляд. Я не хочу! Как он не понимает?!
Кай читает мои мысли.
— У нас не было ничего. Не успели.
Не знаю почему, но его слова позволяют расслабиться. Почувствовав, что я сдалась, он ослабляет хватку и укладывает меня в горизонтальное положение, подложив под голову подушку.
— И как это понимать?! – слышится голос Ани, только что вышедшей из ванной комнаты.
— Ты свободна. Увидимся на работе.
Он даже не оборачивается к ней.
— Николай Германович!
– обиженно произносит она.
— Ты еще здесь? – рычит Кай, отстраняясь от меня.
Даже я испуганно вздрагиваю от его голоса. Аня же пулей вылетает из комнаты, и спустя минуту раздается громкий звук захлопывающейся двери.
— Я сейчас, — бросает тихим голосом, уходя в другую комнату. Возвращается с аптечкой спустя несколько минут.
И все повторяется снова. Совсем как в ночь моего спасения,он помогает мне принять сидячее положение и, открыв пузырек с перекисью, аккуратно обрабатывает рану. Кровь вступает в реакцию с прозрачной жидкостью. Пузырится. Часть ее капает с ладони мне на колени. Кай бережно вытирает мою руку ватным диском, а затем, смотря мне в глаза пронизывающим взглядом, дует на ладонь, подсушивая ранку.
Я заворожена его взглядом. Дыхание перехватывает от эмоций. Опускаю глаза на его руки, на ловкие пальцы, и думаю о том, что этот мужчина в который раз латает мои раны, спасает меня. Он молчит. Его взгляд становится хмурым, нечитаемым. Взяв из аптечки бинт, Кай аккуратно забинтовывает мою ладонь. А закончив, собирает медикаменты.
Он направляется прямиком к бару, стоящему у противоположной стены. Наполнив два бокала янтарной жидкостью, подходит ко мне и протягивает один из них.
— Выпей.
Я принимаю бокал и делаю пару глотков. Кай опускается в рядом стоящее кресло. Отпивает из бокала и откидывает голову на спинку кресла.
Несколько минут мы молчим. Делаю еще глоток, а потом еще. К четвертому язык привыкает ко вкусу виски и алкоголь перестает жечь гортань.
— Сколько нас у тебя, Ева?
Я замираю, уже понимая, что от его вопроса мне снова будет больно.
— Егор, я, тот малолетка, с которым ты в ресторане танцевала… еще кто-то?
Его взгляд колючий, с губ рвется усмешка.
— Ты зря приехала, Ева.
— Прости, что помешала.
У меня не получается скрыть свою боль. Он смотрит на меня так, что до костей пробирает.
— Она ничего не значит. Как и все вокруг.
Ухмылка. Я знаю, что это. Одна из его масок. Кай нервничает – это выдает его напряженная поза, хотя он всячески пытается показать мне обратное. Он боится. Знает, что не сможет отказать, если я попрошу. Нет, он далеко не силен. Обозлен, унижен моим отказом. А я? Что происходит со мной? Что происходит между нами?
Я смотрю на родинку над правым уголком его верхней губы, на легкую небритость, на хмуро сведенные брови. Он такой загадочный, непостоянный, вечно играющий роль, и сейчас жизненно необходимый мне.
Поднимаюсь с дивана, ощущая по всему телу дрожь от задуманного. Кай смотрит на меня долго, испытывающе. А на лице ни одной эмоции. А мне и не надо. Все равно ведь солжет.
Сбрасываю куртку, оставаясь в тоненьком платье. Отхожу к окну и смотрю в ночное небо. Успеваю досчитать до пятнадцати, за спиной раздаются тихие шаги. Коварная улыбка расцветает на моих губах. Не выдержал. Дал слабину. У него со мной всегда так. Как бы он ни прятался.
Кай приближается ко мне невыносимо долго. Он словно дает мне возможность передумать. Или все еще борется с собой? А когда я, наконец, чувствую прикосновение его рук, блаженно прикрываю глаза. Он убирает мои волосы с одного плеча и касается губами моего уха. Его горячее дыхание ласкает мою кожу, стягивая в тугой, пульсирующий узел низ моего живота.
— Ты же понимаешь, что это ничего не будет значить, — шепчет, спуская с моих плеч бретельки платья. Медленно проводит кончиками пальцев по очертаниям позвонка. Я схожу с ума. Каждое нервное окончание - словно оголенный провод под напряжением. Узел внизу живота сжимается до невозможности и пульсирует так, что я инстинктивно сжимаю бедра.
— Чертова одна ночь, Ева, — нараспев произносит, словно издеваясь. И отстраняется, оставляя меня в растерянности.
Распахнув глаза, понимаю, что улица за окном кружится словно в калейдоскопе.
— То большее, что могло бы быть, сдохло, — рычание Кая как контрольный в сердце.
Резким движением рук он разворачивает меня к себе и, слегка приподнимая, придавливает к стене. Взгляд его – дикая смесь насмешки и голода. Его губы накрывают мои. Он ласкает меня точно так же, как и в коридоре ресторана. Жестко, грубо, словно хочет разорвать на куски. Его сильные руки накрывают и сжимают полушария моей груди. Я обхватываю руками его шею, притягиваю к себе. Мне его мало. Ничтожно мало. Желанный аромат виски и сигарет выбивает последний контроль. Хочу его. Ненавижу его. Сгораю по нему. Каждую чертову ночь. Каждый чертов день.
Он отстраняется, отпускает меня. Смотрит жадным, голодным взглядом. Я дышу через раз, и лишь жалобные всхлипы вырываются из растерзанного рта. Что еще за игру он задумал? Его руки оттягивают вниз чашечки бюстгалтера, оголяя изнывающую по ласкам грудь. Дикий, бешеный взгляд. Он смотрит, словно обезумевший, и накрывает губами напряженный сосок. Жалостный всхлип срывается из моего рта, и я прогибаюсь ему навстречу. Я заряжаюсь его дикостью. Вторю ему. Срываю с него рубашку, отрывая все до единой пуговицы. Я на раз справляюсь с ремнем на его джинсах, но как только моя рука добирается до желаемого, он отталкивает ее и, подхватив меня на руки, бросает на кровать.