Забияка. (Трилогия)
Шрифт:
Почему технарь должен идти сдавать экзамены? Ему что, больше делать нечего? Почему он должен клюнуть на Таньку? Сколько ему лет? И, главное: как мне за пару дней выучить прорву университетской науки?!!!
В ту же ночь я честно приступила к зубрежке. Взяла с полки конспект, оставшийся в избушке по прихоти судьбы (слава богу, вот и пригодился!). Открыла:
"… представляет собой линейную оболочку, натянутую на ортонормированный базис…"
Ой!
Я мотнула головой, отгоняя наваждение. От резкого движения чуть было не свело шею, а фраза, как была, так и осталась: "…линейную оболочку,
"Во дают математики…" - озадаченно почесала я в маковке.
– "Ладно, поглядим, что еще есть в этой замечательной тетрадке…"
Пролистала еще пару десятков страниц, тупо пялясь в цифири, не всегда русские буквы, и диковинные значки, непонятно по какому закону скомпонованные в двухэтажные, а то и трехэтажные формулы. Потом закрыла конспект, и тихо поставила его обратно на полку. Иногда искусство воина заключается в умении вовремя отступить.
Глава 2.
Человек, которому порой подчинялись даже драконы, сидел за столом, уткнувшись в наладонник, и пил чай. Такой уютный человек, такой домашний. Такой не героический. Ни капли не героический.
– Я на факультет, - чмокнула я его в щеку.
– Когда буду, неизвестно.
Илья оторвался от кружки с чаем.
– На какой еще факультет?
– Подозрительно уставился он на меня.
Подобрался.
– Физический, - поморщилась я.
– Экзамены принимать.
– Что, вспомнила?
– Понимающе усмехнулся металлист.
В меня полетели флюиды скупой мужской радости.
– Никак нет, - гордо ответствовала я, и, проигнорировав округляющиеся глаза боевого друга и товарища, направилась в комнату за конспектом. Задумчиво провела пальцем по корешку тетради, содержащей недоступную мне премудрость, написанную моей же рукой… Что-то Танька задерживается… Уже давно пора отправляться, а то дойти из парка до здания факультета не успеем…
Скрипнули половицы. В дверях возник Илья:
– Ты это всерьез?
Вид у него был уже почти героический. Не как у Шварценегера, конечно. Но именно с таким он обычно ходил на задания.
– Спроси у начальства, - буркнула я, подсчитывая в уме минуты.
Экзамены уже начались. Студенты уже вовсю работали мозгами. Перед глазами плыли образы прошлых лет: парень, повернув под удобным углом листок желтоватой экзаменационной бумаги, честно излагал сведения, усвоенные за полгода. А рядом с ним почти такой же юноша переносил заемные знания со шпаргалки… Помнится, одна из экзаменаторов коллекционировала шпоры разных форм и размеров. Особенно она дорожила курсом линейной алгебры, изложенном на тончайшей папиросной бумаге, и намотанном на две палочки. Но все же… Где Танька? До того момента, когда в аудиторию начнут подтягиваться преподаватели, времени осталось совсем чуть. Придется забить на идею незаметного появления под любимой елкой, что растет со стороны входа в главное здание, и телепортироваться куда-нибудь в дамский сортир, молясь богам, чтобы тот оказался не занятым особо нервной экзаменующейся.
– Хотел бы я посмотреть на это, - продолжил напоминать о своем присутствии в комнате спутник моей жизни.
– Обойдешься, - немного
– О! Вот и суфлер. Конспектом запаслась, а то у меня какой-то…? Ничего себе!
– Ну ты и вырядилась!
– Поддержал меня Илюха.
На Таньке было бархатное темно-темно пурпурное платье. На голове вместо привычного каре - какие-то невозможные (и явно накладные) локоны. Глазищи - подведены фирменной тушью Жозефины так, что, казалось, девушка недавно болела. Чем-то крайне тяжелым, долго и нудно. Кроме того, она казалась выше сантиметров на пятнадцать, чем обычно. Как Танька, не умеющая левитировать, держит равновесие на таких шпильках, для меня было загадкой.
– Что это на тебя нашло?
– Наконец, нашла я подходящие случаю слова.
– Пошли уже, времени нет, - уверенно взялась за мою руку бывшая однокурсница.
Металлист театрально хмыкнул.
Я пожала плечами, и телепортировалась в лабиринт стендов посреди второго этажа - все равно они никому на фиг не сдались, не в сортир же перемещаться, в самом-то деле!
В фойе второго этажа, и впрямь, никого не оказалось. В ноздри шибанул знакомый запах физфака, в мозги застучалась чужая премудрость. Это она зря: я не телепат.
А еще мне надо было мчаться принимать экзамены, и у меня оставалась еще пара минут:
– Ты чего это вырядилась в это…?
– Замялась я, не в силах дать определение Танькиному наряду.
– Не хочу, чтобы на меня обращали внимания всякие старые…дуны, - мрачно отозвалась подруга.
– Ты не представляешь, как их тянет на юных свежих особ небольшого росточка!
Я не нашлась, что ответить. Танька и впрямь выглядела моложе своих двадцати шести, это был бесспорный факт. Обычно, но не теперь. И… Так уродоваться из-за каких-то пожилых преподов?! Видать, они ее сильно когда-то достали, и наверняка той самой "мужской природой", которую мы недавно обсуждали.
– Я ведь буду рядом с тобой, - неуверенно начала я извещать девушку о том, что нее есть "защитник".
– И…
– Тыбудешь пытаться разобраться в степени уверенности тех, кто будет вешать тебе лапшу на уши, - отрезала бывшая аспирантка.
– А вот мнепридется торчать в коридоре несколько часов и привлекать к себе всеобщее внимание.
Ответить я не успела - прозвенел будильник на мобильном телефоне. Это означало, что прошло положенное для подготовки студентов время, и мне пора проверять знания юных дарований.
– Я в пятьсот тридцать восьмую, - бросила я уже из-под полога невидимости.
– А ты особо не торопись, но и сильно не задерживайся, если сможешь.
– Ага! И в туалет не отлучайся, - ехидно сощурилась подруга.
– Иди уж, прикрою.
В аудиторию я вошла последней из преподавателей. Поежилась: одним из экзекуторов оказался Шишкин - легенда преподавательского состава физического факультета, печально знаменитый своими неудами за арифметические ошибки на экзаменах. Мотивировал он свое поведение тем, что "физик, не умеющий считать - социально опасный человек". Мол, выучишь такого на свою голову, а он в расчетах ошибку допустит, и где-нибудь атомная станция рванет в небеса. Вот совсем, как в Чернобыле.