Заборы и окна: Хроники антиглобализационного движения
Шрифт:
Несмотря на все усилия приватизации, выясняется, что есть вещи, которые не могут никому принадлежать. Музыка, вода, электричество, идеи обладают природной сопротивляемостью отгораживанию, тенденцией ускользать, перекрестно опыляться, переливаться поверх барьеров, выныривать через открытые окна.
Сейчас, когда я пишу эти строки, еще неясно, что получится из этих освобождающихся пространств, неясно, достанет ли им прочности устоять против атак со стороны полиции и военных сейчас – когда грань между террористом и активистом намеренно размывается. Вопрос о том, что будет дальше, волнует меня, как волнует всех тех, кто участвует в строительстве этого международного движения. Но данная книга – не попытка ответить на все вопросы, а только взгляд на то, как развивалось
1. ОКНА ИНАКОМЫСЛИЯ
(Глава, в которой активисты сокрушают первые барьеры – на улицах и у себя в головах)
СИЭТЛ
«Кто они такие?» – звучит на этой неделе по всей Америке, в интерактивных радиопередачах, в передовицах газет и, более всего, в кулуарах совещания Всемирной торговой организации в Сиэтле.
До совсем недавнего времени торговые переговоры были благообразными событиями с привлечением только экспертов. Не было никаких протестов, не говоря уже о том, чтобы их участники были одеты в костюмы гигантских морских черепах. Но нынешнее совещание ВТО отнюдь не благообразно: в Сиэтле объявлено чрезвычайное положение, улицы выглядят как зона боевых действий, переговоры провалились.
В воздухе носится множество домыслов о том, кто такие эти пятьдесят тысяч активистов в Сиэтле. Кто-то утверждает, что это самозванные радикалы, тоскующие по 1960-м. Или анархисты, склонные только к разрушениям. Или луддиты, выступающие против глобализации, которая уже их поглотила. Майкл Мур, директор ВТО, отзывается о своих оппонентах как о всего лишь себялюбивых протекционистах, стремящихся навредить мировой бедноте.
Некоторое недоумение по поводу политических целей этого протеста можно понять: это первое политическое движение, родившееся на хаотических просторах Интернета. В его рядах нет вертикальной иерархии, способной прояснить общий план, нет общепризнанных лидеров, выдающих готовые броские спичи, никто не знает, что произойдет дальше.
Но одно несомненно: протестующие в Сиэтле – не антиглобалисты; нет, они так же заражены микробом глобализации, как и спецы по торговому праву на официальных совещаниях. Нет, если это новое движение и «анти»-что-нибудь, то оно антикорпоративно, направлено против привычной логики, согласно которой всё, что хорошо для бизнеса – меньше регулирования, больше мобильности, шире доступ, – в итоге выльется во благо для всех остальных.
Корни движения лежат в кампаниях, которые подвергают эту логику сомнению, сосредоточиваясь на ставших известными возмутительных случаях в практике нескольких транснациональных корпораций. Речь идет о правах человека, трудовых отношениях и окружающей среде. У многих молодых участников манифестаций на улицах Сиэтла на этой неделе режутся активистские зубы – в кампаниях против потогонных цехов корпорации Nike, против нарушений прав человека конгломератом Royal Dutch/Shell в дельте Нигера, против генетической перестройки мирового продовольственного снабжения компанией Monsanto. В последние три года эти корпорации стали символом гуманитарных провалов стратегии глобальной экономики, предоставив в итоге активистам свои брендовые названия в качестве контрольно-пропускных пунктов в сокровенный мир ВТО.
Нацеливаясь на глобальные корпорации и их влияние на мир, эта активистская сеть быстро становится самым интернациональным, глобально-связанным из всех существовавших до сих пор движений. Нет больше безликих мексиканских или китайских трудящихся, крадущих «наши» рабочие места, – представители этих трудящихся находятся теперь в тех же списках адресов электронной почты и тех же конференций, что и западные активисты, а многие из них даже приехали на этой неделе в Сиэтл для участия в демонстрациях. Когда протестующие кричат о пороках глобализации, они в большинстве случаев призывают вернуться не к узкому национализму, но расширить границы глобализации, увязать торговлю с трудовым правом, защитой среды и демократией.
Это и отличает молодых активистов Сиэтла от их предшественников. В эпоху Вудстока отказ играть по правилам государства и школы сам по себе воспринимался как политический акт. Теперь же оппоненты ВТО – да и многие из тех, кто называет себя анархистами, – возмущены недостатком правил, применимых к корпорациям, а также вопиющими двойными стандартами в применении существующих правил к богатым и бедным странам.
Они приехали в Сиэтл, узнав, что трибуналы ВТО отменяют существующие законы об окружающей среде, поскольку считают их несправедливыми препятствиями торговле, или услышав, что ВТО признала решение Франции запретить нашпигованную гормонами говядину неприемлемым вмешательством в свободный рынок. На суд в Сиэтле вынесена не торговля и не глобализация, а тотальное наступление на право граждан устанавливать правила, которые защищают людей и планету.
Разумеется, все – от президента Клинтона до главы Microsoft Билла Гейтса – объявляют себя сторонниками правил. Всё повернулось так странно, что необходимость «торговли по правилам» сделалась заклинанием эпохи дерегулирования. Но ВТО настойчиво стремится, вопреки самой природе, отрезать торговлю от всех и вся ею затрагиваемых – от трудящихся, от окружающей среды, от культуры. Вот почему так неуместно вчерашнее заявление президента Клинтона о том, что противоречия между протестующими и делегатами можно сгладить с помощью мелких компромиссов и консультаций.
Это противостояние – не между глобализаторами и протекционистами, а между двумя радикально различными взглядами на глобализацию, один из которых последние десять лет держит монополию, другой только выходит в свет – это его первый бал.
ВАШИНГТОН
В субботу мой приятель Мез садится в автобус на Вашингтон. Я спрашиваю – зачем? Он отвечает напряженно:
– Знаешь что? Я пропустил Сиэтл. А Вашингтон пропускать не собираюсь.
Я и раньше слышала, как люди говорят с такой целеустремленностью, но обычно предметом их страсти бывает какой-нибудь загородный музыкальный фестиваль или недолговечный нью-йоркский спектакль типа «Монологи влагалища» (The Vagina Monologues). Но я никогда не слышала, чтобы так говорили о политическом протесте. Особенно о протесте против таких скрипучих бюрократических машин, как Всемирный банк или Международный валютный фонд. И уж точно не тогда, когда их подвергают обстрелу за нечто настолько неэротичное, как десятилетиями тянущаяся политика под названием «реструктурирование».
И, тем не менее, вот они – студенты, и художники, беззарплатные анархисты, рабочие в касках – набиваются в автобусы на всех концах континента. Их карманы и рюкзаки набиты материалами о соотношении расходов на здравоохранение и на обслуживание внешнего долга в Мозамбике (на долги в два с половиной раза больше) и о численности мирового населения, живущего без электричества (два миллиарда).
Четыре месяца назад эта коалиция экологических, профсоюзных и анархических группировок привела к остановке совещания Всемирной торговой организации. В Сиэтле от длиннющего спектра узконаправленных кампаний (одни против оскандалившихся корпораций, таких как Nike или Shell, другие – против диктатур, подобных бирманской) перешли к более структурированной критике регулирующих учреждений, выступающих в качестве рефери в глобальной гонке в пропасть.