Забросило 2

Обатуров Сергей Георгиевич

Так незаметно я стал втягиваться в тяжелый труд астронавта или космонавта, что в сущности, одно и то же. Ранний подъем, водные процедуры и начинается теоретическая часть чего-нибудь. Затем час на отдых и во второй половине условного дня, практическая часть того, что проходили вчера или позавчера. Иногда теория занимала весь день, а иногда это же делала практика. Вскоре я стал замечать, что у меня появилась уверенность в том, что в космосе я не пропаду. Были рассмотрены тысячи ситуаций, а их переплетение давало еще не менее пяти тысяч таких же очень близких ситуаций. Меробс пропадал у искина со своим пауком. Паука признали пригодным к нашему совместному путешествию, так что второй случай с пробоем корабельной обшивки, исправлял уже он. Постепенно я понимал, приближается день икс, когда мы, включив маршевый двигатель, отправимся за границы этого мира, чтобы попасть в новый для себя, и хорошо бы, если бы это оказался мой мир.

Теперь мой учебный процесс полностью перешел в разряд практических занятий. Мы проверили

и исследовали каждый закоулок корабля, уделили внимание его системам управления и защиты, двигатель был проверен досконально, но вот было на корабле одно место, куда вход мне был заказан. Это был контейнер с топливом. Как мой организм не трансформировали с двух сторон, что искин корабля, что Афродита, но по обоюдному утверждению моих учителей, я перестану существовать, как только попаду в область действия излучения от топлива. Я не стал устраивать истерики, а просто принял это известие как данность. Кроме меня на корабле есть Меробс, который испускал подобное излучение, штопая свое тело, так что в случае необходимости, он полезет в резервуар с топливом. Самое удивительное, что искин корабля не обнаружил новый разум, который поселился во мне, а ведь я с завидной регулярностью подвергался различным медицинским обследованиям, а то и вмешательству в структуру моего организма. Мне уже самому было интересно, что же из меня получилось, а то и получится на выходе. Но все же, по признанию искина и Меробса, мое тело далеко от совершенства. Что они подразумевают под словом совершенство, было совершенно непонятно. Может совершенство, это когда я, безо всяких защитных приспособлений буду лететь в космическом пространстве, делая какие-нибудь плавательные движения, отталкиваясь руками от космических лучей. Афродита не выдержала и горомко рассмеялась у меня в голове. Назвала меня дурачком, но хорошим, и посоветовала продолжать учиться, а остальным она займется сама, как только мы закончим процесс моего и Меробса обучения. Я ей верил во всем, ведь она проявила ко мне чувство сострадания, когда я умирал, спеленатый нашим пауком. Кстати, паук уже почувствовал свободу и разгуливал по кораблю, как у себя дома. Встречаясь с ним, я всякий раз старался убраться с его дороги, а если приходилось расходиться с ним в коридоре, то всегда прижимался к стене всем телом. Все-таки жуткие воспоминания он мне оставил о себе, да и в эстетическом плане он был не очень. Порождение злого разума, как сказали бы на Земле, но свою работу он делал отлично, так что мне нужно было только к нему привыкнуть.

Несколько раз я побывал в открытом космосе. Пару раз это были ремонтные работы, а пару раз меня специально выбрасывали из корабля, задав небольшое начальное ускорение и я, должен был вернуться на корабль, используя только то, что заложено в скафандр. На нем не были предусмотрены двигатели, поэтому в моем распоряжении были только шланги, подающие воздух, а однажды пришлось использовать и тот, который подает мне воду. В общем, на небольшом удалении от корабля я стал чувствовать себя, как рыба в воде. Научился играть с редуктором, подающим воздух, так что дозированные порции так необходимого мне воздуха вырывались из шланга скафандра позволяя долететь до нашего корабля с расстояния не менее чем в двадцать километров.

Теперь я и сам признавал, что месячные учебные курсы дали неплохие результаты в моей подготовке к дальнему перелету. Все выяснения относительно наших действий в соединительном рукаве между различными вселенными, наталкивались на непонимание. Вскоре я уверился, что этот корабль там не летал, а пер сюда по традиционному пути, так что удивляться в нашем перелете придется всем нам. Последняя неделя ушла на ремонтные работы с носовой частью корабля, то есть тем местом, где находилась рубка. Мы просто заново меняли защитные плиты обшивки корабля, это место сильнее всего соприкасалось с различным космическим мусором, так что эти работы были признаны мной нужными и полезными. Я знал, что за этими плитами будет находиться мое тельце, уже не такое беззащитное, как раньше, перед просторами космоса, но все же лучше, если оно будет оставаться на корабле, а не летать в облаке мусора, оставшегося от разбитого корабля. Все чаще и чаще мне на глаза стал попадаться и Меробс. Видимо и его обучение подошло к концу. Ин стал какой-то тихий и, я бы даже сказал, задумчивый. Чем уж его загрузили оба корабля, оставалось тайной за семью печатями, но его поведение сильно изменилось. Хорошо это или плохо было не понятно, я к нему со своими расспросами не лез, он ко мне тоже. Условными вечерами я продолжал общаться с Афродитой. Та всегда придумывала мне какие-нибудь простенькие логические задания или мы с ней играли в ее игры, которые неплохо стимулировали мои мыслительные способности.

Наконец, через один месяц и десять дней искином корабля было принято решение стартовать в направлении входа в рукав, так как мы, по его мнению, были практически подготовлены для дальнего перелета. Координаты были загружены в навигационную систему корабля и мы, по штатному расписанию заняли свои места в рубке управления кораблем.

2.20.

Глава 20.

* * *

На сорок третий день, с того момента, как мы попали на этот корабль, мы стартовали в направлении входа в интересующий нас рукав. По команде искина мы заняли места в креслах пилотов, причем мне, оказалось, сидеть в нем комфортнее, чем в кресле инсектоидов. Разгон прошел плавно, никаких нештатных ситуаций не возникло. Раса, которая построила такой технический шедевр уже, наверное, перестала существовать во вселенной, а мы все еще пользуемся техническим воплощением их идей.

Искин честно предупредил нас, что в его базе данных нет никакой информации, что могла бы нам помочь в преодолении этого странного рукава. Во всех известных навигационных картах такие места обозначаются как опасность. Пока у нас имеется около четырех месяцев, чтобы подготовиться к встрече с этим неизвестным объектом, этой части вселенной. Меробс вытащил те снимки, которые я нащелкал в том самом космическом корабле, который обнаружился под пирамидой. Снимки мы передали искину, да и сами подолгу рассматривали их на экране. Снимки не передавали всю полноту картины. Эту конструкцию нужно было рассматривать постоянно, позиционируя себя на ней в реальном времени. Я высказал такую идею, что нам нужно собрать подобный макет с тем, чтобы можно было отслеживать себя на этом макете. Искин пообещал, с помощью паука, собрать такой макет, но вот о позиционировании нас на нем не может быть и речи, ведь там хаос, а наша навигационная система в тех местах просто сойдет с ума. Я высказал предположение, что если это какая-то каверна в пространстве вселенной, то у нее должны быть стенки, отражающие наши какие-нибудь лучи. Если мы задействует передатчик и приемник, то сможет хотя бы приблизительно, привязываясь к уже известным объектам на макете, позиционировать себя. Искин пообещал разработать подобный локатор или сканер, использующий весь доступный ему диапазон частот и сделать его практически без логики.

Наша жизнь на корабле протекала спокойно, первые пару недель я просто отдыхал от свалившихся на меня нагрузок, но потом организм, привыкший за это время получать те самые нагрузки, стал требовать, чтобы его нагружали, так что я по полдня проводил в том самом тренажерном зале, насилуя свой организм. Это не прошло бесследно, я значительно окреп, мои мышцы стали очень даже рельефными, так как питание мое было, мягко говоря, диетическим. Меробс поражался моей работоспособности, когда заставал меня, обливающегося потом на каком-нибудь тренажере, для него такой проблемы не стояло, он ведь был больше роботом, чем живым организмом. Я же, радовался, что таким образом могу немного занять себя в той череде однообразных дней. Единственной отдушиной были наши кусты. Здесь мы с Меробсом часто встречались. Я окучивал землю и поливал кусты водой. Мы облагородили те самые контейнеры, куда насыпали землю с Планеты Демиургов и посадили наши ореховые кусты. Те уже распрямили поникшие, после пересаживания ветви и листья, теперь мы с благоговением смотрели на эти стволики, ветви и листья, а уж сами орехи вызывали в нас божественный трепет. Это ведь было все, и еда, и вода, и энергия. То есть то, что позволяет нам жить. Искин мог бы обеспечить нас необходимыми продуктами питания, синтезируемыми в его чреве, но нам приятно было чувствовать себя независимыми, хотя бы в вопросах еды и воды.

Месяца через два со мной на связь вышла Афродита. Она, как только мы стартовали, перестала со мной общаться и погрузилась в какие-то размышления. Я ей не мешал. Обещал предоставить жилье, для ее сознания или души, вот и предоставил, но никто же не заставлял меня быть навязчивым собеседником. Захочет пообщаться, милости просим, если мне что-то нужно будет узнать, то я обращусь к ней, а раз сейчас она занята, так пусть и побудет в тиши своих размышлений. Так что выход на связь Афродиты был для меня некоторым шоком, о чем я и сказал ей. Та смутилась и призналась, что очень сильно увлеклась одной идеей, поразмышлять над которой ей не удавалось очень долгое время. Конечно, можно было подумать о ней в той самой капсуле, но там было очень неуютно и, если честно, то страшно. Умирать никому не хочется, если еще нормально не пожил на свете.

Наш диалог постепенно перешел к тому, куда мы летим, я пояснил, что в свое время наткнулся на карту прохода через соединительный рукав между вселенными, так что мы направляемся к входу в него. Афродита попросила показать ей карту, может она чем-то сможет помочь. Я прервал тренировку и, помывшись, стал одеваться перед большим зеркалом в раздевалке. Афродита хмыкнула, а я смутился, так как перед зеркалом стоял абсолютно голым. Она ведь могла смотреть на мир моими глазами, а значит, я сейчас выгляжу несколько фривольно. Отодвинувшись так, чтобы не отражаться в зеркале, я закончил одеваться и направился в рубку. Там, выведя на экран снимки макета прохода, стал поочередно прокручивать их. Наконец Афродита подтвердила, что все прекрасно рассмотрела, так что ей нужно немного подумать. Я не стал возражать, а отправился к своему кусту, чтобы просто посидеть в тиши и ни о чем не думать. Созерцание настолько успокаивало меня, что я полностью восстанавливался после тяжелых физических нагрузок.