Забудь дорогу назад
Шрифт:
Мне казалось, она ушла. Я забрал у Орлеги пистолет, украшенный глушителем, сунул за пояс под ветровку. Мои телодвижения заклятому врагу не понравились, он возмущенно закудахтал, схватил меня за горло. Сам напросился. Прошлым летом не добил, теперь уж точно добью. Я врезал ему по челюсти – коротким и очень запоминающимся. Пара месяцев в больнице – это нормально. Клацнула челюсть, неприятель успокоился.
– Да кто ж ты такой? – стучала зубами Анюта. – У тебя что, лицензия на убийство?
– Ага, особо отличившихся. – Я сграбастал ее и побежал дальше – по короткому лестничному маршу, мимо стойки регистрации, за которой ворочалось упитанное тело работницы «рисепшена», через «вертушку» – на свежий живительный воздух. Темнота царила знатная. Свинцовые тучи бежали
– Послушай, девочка, – я взял ее за плечи и довольно нежно встряхнул, – давай договоримся раз и навсегда. Мы с тобой не виделись, ты меня не знаешь. Хочешь жить – чеши отсюда… и старайся отныне работать в другом месте. Будем надеяться, что твое хорошенькое личико не отложилось в памяти наших друзей. Понимаешь? Засим расстанемся. Топай.
Я развернул ее и придал ускорение. Она уходила на подгибающихся ногах, озиралась, превращалась в неясное пятно. Я облегченно вздохнул и припустил в обратную сторону – к выезду на дорогу. Поймаю машину и сделаю ноги из этой недружественной местности. Подождет страна Болгария. И спортачил – позорно, непростительно! В фургоне, припаркованном у тротуара, кто-то был. Вспыхнул дальний свет, ослепил. Открылись двери. Я собрал остатки воли в дрожащий кулак, но долго, как видно, запрягал. Удар по голове, и день закончился…
Когда я очнулся, первой мыслью была такая: вроде хотели убить. Зачем тогда все эти пистолеты, навернутые глушители? Да и от пуль я увертывался весьма энергично. Чего же не убили? Передумали (какие мы непостоянные)? Другая компания? Второй моей мыслью было, что, возможно, я еду в чистилище: безбожно трясло, и плохо пахло. Голова трещала. Странно признаться, но с больной головой значительно лучше думается. Скрипел стальной кузов. По логике вещей, я находился в фургоне, фары которого меня ослепили. Я катался по полу и подпрыгивал, когда колеса попадали в яму. Определенно, мы ехали по проселочной дороге – асфальт у нас в городах, конечно, удивительный, но чтобы такие перепады… Руки были связаны за спиной клейкой лентой. Ноги тоже не размыкались. Машина подлетела, как на трамплине, и рядом жалобно замычали. Проснулся интерес. Я начал совершать возвратно-поступательные движения и ткнулся носом в тело. Последнее возмущенно задергалось. Похоже, я был не один. Не сказать, что открытие повергло меня в восторг, но стало бодрее. Предстояло набраться терпения и верить, что путешествие не закончилось слишком быстро. Я прижался спиной к борту, поискал пальцами что-нибудь выступающее. Уж с выступами в этой азиатской колымаге было все в порядке. Обломок кронштейна, в который когда-то упиралось сиденье, условно подходил на роль ножа. Закусив губу, я несколько минут терпеливо перепиливал скотч, резал кожу, терпел неудобства. Руки почувствовали относительную свободу, но я выбился из сил – будто пешком, на единственной лошадиной силе, покорил высокую гору. Перекуривать это дело было некогда. Я сменил позу, стал резать путы на ногах. Затекла спина, я сместился на бок, рвал их руками. Отодрал клейкую ленту ото рта, вдохнул полной грудью. Пахло бензином, машинным маслом и… страхом. Я обхлопал карманы. Зажигалка на месте. Отлично – это не какая-нибудь китайская подделка, а нормальный аппарат, меняющий интенсивность пламени по желанию «заказчика». Осветился ржавый кузов, запасная покрышка на грязном полу, рундук с инструментами, оконце в передней части кузова, покрытое равномерным слоем грязи. И, конечно же, скрюченное тельце у заднего борта.
– Анюта… – Признаться, чего-то подобного я и боялся. Вот же пристала! Опрятная блузка превратилась в ободранный пиратский флаг, юбка держалась
Я подполз к ней, схватил за плечи и зашипел на ухо:
– Соколова, это я, мы спали вместе, помнишь?.. Сейчас я тебя развяжу, но веди себя прилично, не ори, не бейся головой, никуда не телепортируйся, договорились?
Она энергично закивала и сделала такой евангельский лик, хоть комедию снимай. Я старался не доставлять ей моральных и физических страданий, но когда я ее распутал, у женщины был такой несчастный вид, что я притянул ее к себе и крепко поцеловал.
– Ты в лоб себя укусила?
– Да шел бы ты… – Она не просто дрожала, она тряслась, как будто всё время нашей разлуки провела в холодильнике. Плюс какие-то подозрительные звуки из желудка.
– Ты в порядке, Соколова? Чего урчишь?
– Метеоризм… – Она сглотнула. – Желудок урчит, я тут ни при чем…
– Главное, чтобы не диарея… Ну, давай, рассказывай. Как настроение, чем занималась?
– Ужасное настроение, – всхлипнула путана. – Зачем я с тобой связалась? Мы расстались, я решила юбку надеть, а пока надевала, так треснулась лбом о столб, что сигнализация у кого-то сработала… До угла не успела дойти, а тут такая торпеда в борт… Схватили, потащили, связали… Знаешь, все это как-то не находит понимания в моем сердце… Трусики, кажется, порвались…
– Не страшно, – успокоил я. – У тебя их и не было. Слушай, Соколова. Помирать нам рановато, так? И в рабство по молодости лет не тянет, верно? То есть мотивирующий фактор нам не нужен. Поэтому лежи смирно, мои действия не комментируй и держи зажигалку так, чтобы я не рычал от злости.
Она произнесла, мне кажется, несколько непечатных слов, но могло и послышаться. Мы страшно рисковали. Ночная поездка могла завершиться в любой момент, и благие планы пошли бы насмарку. И оконце за спиной у похитителей было, конечно, мутное, но стоило им обернуться, они бы разглядели огонек зажигалки. Я давно обратил внимание на рифленую крышку люка в полу. Конструкции некоторых авто подобные штуки предусматривают. Четыре шестигранных болта, утопленных в пол, чтобы не спотыкаться о них ногами. Я вскрыл обитый жестью рундук, рылся в инструментах, перебирал гаечные ключи, ржавые пассатижи. Полз к люку, бился с проржавевшей резьбой. Тужился, выплевывал слова, помогающие в тяжелой работе.
– Получается? – шептала Анюта.
– Нет.
– Может, так и задумано?
– Заткнись…
Она зависла минуты на две. Потом опять зашептала:
– Слушай, а кто эти люди?
– Не знаю.
– Ты что-то говорил про то, что нас убьют… Насмерть, что ли?
– Да, Соколова, все убийства, как правило, заканчиваются смертью. Меня грохнут, тебя трахнут, а потом и тебя грохнут. Может, помолчишь, пока работаю?
– А почему же сразу не грохнули?
Откуда я знаю, почему нас не грохнули?! Возможно, в ночном пространстве пересеклись две конкурирующие группировки, и в планы второй не входило умерщвление бывшего следователя военной прокуратуры. Пока он, разумеется, не скажет свое решительное «нет» на заманчивое предложение. Один из болтов начал поддаваться. Я усилил нажим. Болт выкручивался. С остальными было проще. Скоро вспыхнут жуткие мозоли, но я переживу. Звякнула крышка люка, выбралась из створа. Подползла Анюта, сунула зажигалку под нос. Под кузовом бежала колдобистая грунтовка. Клиренс машины позволял не очень упитанному телу выбраться из машины. После полной, разумеется, остановки автотранспорта.
– А мы с тобой находчивые ребята… – урчала путана.
– Особенно ты. – Я задумался. – Хотелось бы знать, сколько рыл нас сопровождает…
– Не вопрос, сейчас узнаем… – Она вернула мне зажигалку и поползла к кабине. Я зажмурился – натворит сейчас… Впрочем, сильно зажмуриваться не стоило – она действительно порвала свои трусики. Доползла до борта, вцепилась в него тонкими ручками, приподнялась, опасно балансируя. Секунды тянулись, как резиновые. Она сползла на пол, вернулась.
– Двое… – Чуть ухо не откусила.