Забво
Шрифт:
Я против воли давлю лыбу.
– Скворин, я что-то смешное спросил??
– полурёвом.
– Никак нет, - вытягиваюсь - рефлекс.
– Отвечать!!
Молчу. Да пошло всё нахер, пусть Жек сам объясняет, раз заварил всё это.
– Ну, с тобой всё ясно более-менее... дружок... за компанию... светлое чистое мужское чувство...понимаю... дрючба называется... своей башки нету. Левачов??
– Я понял, что армия - это не моё, товарищ полковник, - твёрдый ответ.
– Однаааако... и что, Левачов, баба того стоит?? Ну, объясни мне, старику, что?? Баба стоит трёх...ТРЁХ, блядь,
– Товарищ полковник, она - не кусок пизды, - я. Планка рушится, сминая уставы и прочие рефлексы... ответил, глядя прямо перед собой. Будь что будет.
– Шттт...?!! - комбат переводит взгляд с меня на Жеку и обратно. Матёрый волчара, прочитал и просчитал нас, щенков, в доли секунды.
– Она не заслуживает...
– начинаю.
– МАЛЧААААТЬ!!!! Да вы охуели, курсанты?? Доны Жуаны, мать вашу за ногу!!! Это вы бабу не поделили, что ли?? Сгною в нарядах обоих, чтобы дурь-то выбить!!! Пьёте мне кровь три года, а потом свои засратые штаны суёте в нос?? Рожи друг другу набить уже не можете, как мужики?? Истерики закатывать решили??? Писульки свои мне тут суёте???
– аж вскочил.
– Я, блядь, вас, уродов, значит, обучай, деньги, Родина, трать, а вы последнюю бабу на земле нашли и поделить не можете?? Молчать, Скворин, пока я тебя не уебал чем-нибудь тяжёлым (столько мата от комбата я не слышал за всё обучение - в училище моветон так с подчинёнными, всё на вы и через устав, но ему простительно - довели, видать, батяню).- Времени у вас дохуя, я смотрю, всякой хернёй башку забивать!! Щщщщщенки!! А ну, пошли вон отсюда, - рвёт рапорта на наших глазах.
Выскакиваем пулей, а комбат уже сам на сам чего-то обидное в дверь ревёт.
– Ну и чо теперь??
– Я новый напишу, - бычится Жек.
– Вот прав он... бу-бу-бу... не ебу, харош уже!!
– повторяю комбата, - Он и новый порвёт...прав он, Жек - ведь пуд говна сожрали, пока до 4-го курса дошли.
– Да и по хуй, - бычит.
– Ладно... смотри, чо думаю... ща нас один хрен на картошку отправят. Там отмолчимся - месяц пройдёт. А приедем... хуй с тобой, - я достаю клочок бумаги с телефоном Светы и протягиваю ему. - Только прошу... сделай так, чтобы мы с ней больше никогда... короче, если будет приезжать, ты мне говори, я уёбывать куда-нибудь буду... в Электричке всё есть, там и пересекайтесь... Хорош бычить, договорились??
– протягиваю руку. Предавать и дружбу и любовь на одной неделе... какой же я всё-таки замечательный парень. Но я тогда чувствовал, что по другому не смогу. Так и болтало внутри душу, как говно в проруби.
– Ты серьёзно???
– Пошёл ты... я, может, и говно... но таким не шутил бы...ты меня знаешь...
– Я думал, знаю... а теперь вижу, что не знаю, Лёха...
– улыбается.
И мы жмём лапы, исчерпывая этот инцидент. Казалось бы, исчерпывая. Без другой стороны легко решать. С глаз долой - из сердца вон, и точка. Отставить сопли.
"Месяц на картошке пролетел незаметно. Хм... ну, для нашей ситуации. Не об этом ща вспоминаем... Ух, и нажрались на День Зачатия... гыгы"
Больше мы с Женькой и не вспоминали об этом вслух. Не знаю, как он, а я через неделю уже сносно относился к своему решению. Главное, больше не видеть её.
Но месяц прошёл, и мы опять были в училище. Наш побег был перекрыт тысячей и одним подвигом однокашников. Так, что уже истёрся в памяти до тонкой плёнки. По молодости события месячной давности - это уже давно.
Жек, как каптёр (даже не сняли. Ну, так и не за что, как у каптёра у него всегда был порядок... сняли, только через полгода...то ли гражданку нашли чью-то, свою-то у меня хранил. То ли за пьянку), тащился, а нас на уборку территории кинули. За месяц горы листьев на асфальте и газонах - всё вымести и програбить. Листья сжечь, как начали с трёх дня, так и хреначили, не разгибаясь до восьми.
Холодно. Вот мы по очереди чай бегаем пить в Электричку. Первым Ромка, потом Олег, ну и завершаю я. И по-новой. Так жребий лёг. Жек там варганит чай, и рулет какой-то притаранил.
Вваливаюсь. Замёрз.
– Жек. Давай чаю... щя руки помою...
– Заебали, я вам что? Официант?? Вон кипяток, вон заварка, - отвечает с ленцой. Лежит на топчане, гитарой тренькает. Гитараст, блин.
– Имей совесть, промёрз ведь.
– Ладно... щя.
Мне не видно, но ведь, небось, даже не встал, сука.
Мою руки. Захожу в нашу комнатуху. На окнах солдатские одеяла - светомаскировка, чтобы не спалиться. Со стороны - тёмные окна. Рабочий день электриков закончен - все ушли на фронт. Дома нет никто. Только для своих, и то - на условный стук. А вот и он, кстати. Кого это там?? Жек наливает чай - открывать мне. Иду открывать.
Здраааассссти.
Она.
Сказать, что я в шоке - не сказать ничего, как прошла через КПП - загадка.
– Что?? Не рад??
– Почему??
– пропускаю, - замёрзла?? Проходи, как раз чай горячий...
– я в шоке, внутри девятый вал с Армагеддоном и Рогнарёком вперемешку под острым кетчупом. Она проходит в комнатуху. Чай налит, на две персоны. Жек с полуулыбкой тренькает на гитаре. Для него её визит не удивителен. Я начинаю понимать.
– Жеээээк, это как понимать??
– Я позвал.
– Значит, не рад? Тогда я поехала, - Света разворачивается.
– Погоди...
– Светке.
– Жек!??
– А чо теперь Жек??? Свет, ты к кому приехала, к нему или ко мне??
– К нему.
– Ну, вот и отлично, - Жек ставит гитару на пол и спокойным шагом проходит мимо нас к двери на выход.
– Жек, стой... ты же обещал!!
– Дааа??? Когда это, и главное - ЧТО я тебе обещал?? Дурак ты, Лёха, но везучий... на поверке отмажу...
Друг.
Потом был разговор. Я нёс ей какую-то чушь о том, что я её недостоин, и что Жек в сто раз лучше меня... что я предатель и вообще дерьмо. Она слушала. Спросила только, правда ли, что я не хотел её видеть. Жек красавец, конечно, ну иначе она бы и не припылила вот так, на ночь глядя, всё побросав.
– Только скажи, что я тебе не нужна, и я уеду.
– Я тебе уеду, я же жениться обещал... помнишь??
– Я-то помню, а ты??
Обнимаю, целую, плачет.