Забыть резервацию
Шрифт:
– Выключи, – повернувшись к Латимеру, рядом с которым лежал пульт дистанционного управления, потребовал Хук. – Иначе я в него чем-нибудь запущу.
– Тебе неинтересно? – изобразил удивление Латимер.
– Надоело слушать это дерьмо, – мрачно пробурчал Хук и как следует отхлебнул из стакана, что держал в руке.
Нажав кнопку на пульте, Латимер выключил телевизор.
– Я и прежде догадывался, что средства массовой информации, даже те, которые гордо именуют себя независимыми, сообщают новости в несколько отретушированном виде, – сказал Волков. –
Волков недоумевающе развел руками.
– Должно быть, в данном случае правда просто никого не интересует, – сказал Тейнер.
– А как же мы?! – эмоционально взмахнул рукой Осато. – Как же те, кому удалось выбраться из Сферы вместе с нами?! Выходит, нас тоже устраивают эти потоки лжи, льющиеся с экрана?!
– Я имею в виду тех, кто обладает достаточной властью, для того чтобы заняться расследованием деятельности «Скейлс», – спокойно ответил Тейнер.
– Похоже, корни программы по созданию вариантов тянутся гораздо глубже, чем нам кажется, – заметил Стинов.
– А нас самих, как выяснилось, вообще не было в Сфере, – усмехнулся Хук. – Новая нога Вельта в качестве доказательства принята не была.
– И это несмотря на то, что доктор из Сферы готов был под присягой подтвердить свое твердое намерение отрезать то, что оставалось от моей прежней ноги, – улыбнулся Вельт. – До сих пор не могу простить этого старику, хотя и понимаю, что он хотел спасти мне жизнь. Если бы не Ом, быть бы мне калекой.
– Если бы не Ом, все мы превратились бы в материал для создания новых вариантов, – сказал Латимер. – А пока среди нас, слава богу, только один полувариант.
– Кончай! – С притворным негодованием Вельт запустил в Латимера апельсин.
– Мог бы сначала почистить, – поймав апельсин, обиделся Латимер.
– Не могу понять людей! – вернулся к прежней теме Осато. – Полтысячи человек! Почему все они молчат?
– А я их, наоборот, очень даже хорошо понимаю, – меланхолично произнес Волков. – Каждый из них, вне зависимости от возраста и стажа работы, получил пожизненную пенсию от корпорации. А это, согласись, очень неплохой стимул, для того чтобы держать рот на замке, а в случае необходимости отвечать, что в Сфере произошла авария, о причинах которой ты не имеешь ни малейшего представления.
– А семьи погибших?
– Большинство из тех, кто работал в Сфере, брали семьи с собой. Ну, а с теми, кто остался на Земле, я думаю, корпорация тоже нашла способ договориться.
– Несколько человек попытались рассказать правду, так их просто подняли на смех. А одного, говорят, так даже засадили в психушку.
– Это был директор Центрального банка Сферы. Он действительно был не в себе.
– Так стоит ли терять пожизненное содержание в обмен на сомнительное удовольствие стать всеобщим посмешищем или объектом пристального внимания практикующих психиатров?
– Пусть так, но почему никто не хочет обращать внимание на то, каким необычным образом мы выбрались из Сферы? – все еще
– Ты ошибаешься, друг мой, – направил на Осато указательный палец Хук.
– В каком смысле?
– Передай мне, пожалуйста, вон ту бутылочку, – палец Хука переориентировался в сторону стола. – Тогда и объясню.
– Держи, – Осато протянул Хуку квадратную бутылку джина.
– Благодарю, – Хук плеснул себе в стакан спиртного, затем долил в него тоника, бутылка с которым стояла возле ножки его кресла. – Я только вчера видел по телевизору одного мужика, которого представили как известного специалиста в области изучения поля стабильности. Фамилию его, извини, запамятовал. Олсен, Йенсен или что-то вроде этого. Короче, что-то скандинавское. Так вот, он исписал целый стенд формулами, объясняя, что ничего удивительного не произошло. Он сказал, что и прежде наблюдатели из Исследовательского центра отмечали образование микропробоев в поле стабильности. То, что на этот раз пробой оказался значительных размеров, он связал с аварией на неком таинственном химическом производстве, расположенном в Сфере. Ну, а дыра, в свою очередь, затягиваясь, изменила параметры поля. Все, как видишь, очень просто!
– Я полный профан в этой области, но даже мне ясно, что никакие химические реакции не могут оказать воздействия на поле, – фыркнул Волков.
– А что ты мне это объясняешь? – Хук взмахнул руками, частично расплескав содержимое своего стакана. – Насколько мне известно, пока еще ни один академик не высказал своего несогласия с этой бредовой теорией.
– А я бы еще спросил, почему пробой в поле образовался точно на месте, где проходит туннель? – задал вопрос воображаемому оппоненту Стинов. – И почему именно в это время все оставшиеся в живых жители Сферы спустились в машинный зал?
– И как они вообще в этот зал попали? – добавил еще один вопрос Осато.
– Заплатите мне столько же, сколько получил за свое выступление этот самый Олсен-Йенсен, – хохотнул Хук, – и я найду ответы на все ваши вопросы.
– А я бы объяснил это просто, – склонив голову к плечу и приподняв чуть разнесенные в стороны руки, Вельт принял ангельскую позу. – Божественное провидение, – благоговейно произнес он и уже вполне нормальным голосом, взяв в руку рюмку водки, закончил: – Не счесть числа чудес господа нашего.
– Отличный тост! – отсалютовал стаканом Хук. – Присоединяюсь!
– А куда пропал Юрген, после того как начистил физиономии тем ребятам из службы безопасности, которые не хотели выпускать беженцев с территории Исследовательского центра? – спросил Латимер.
– На следующий день во время пресс-конференции, в которой он участвовал вместе с официальными представителями «Скейлс», Юрген обвинил руководство корпорации в гибели работавших в Сфере людей, – сказал Осато.
– Ну, после этого ему ничего иного и не оставалось, как уйти в подполье, – заметил Хук. – Я бы на его месте именно так и поступил.