Забытая история
Шрифт:
— Я тебя подожду.
Пэт вошла в спальню и обнаружила, что за это время Энтони снова заснул. Она подождала пять минут в надежде, что он проснется и даст ей повод не возвращаться в коридор. Когда ничего подобного не случилось, она накрыла кашу тарелкой и вышла из комнаты.
Том стоял все там же.
— Здесь есть что-то вроде гостиной, — сказал он. — И там пусто.
Патриция последовала за ним в маленькую комнату в конце коридора. Настольная лампа в углу светила древним желтым светом, как будто горела веками. В комнате пахло
Патриция подошла к окну и нервно уставилась на площадь, где были привязаны лошади, а люди собирались в группки и разговаривали в подсвеченной звездами ветреной темноте. Том смотрел на нее и пытался придумать, как лучше выразить то, что предстояло сказать.
Но все заготовленные речи мгновенно позабылись, едва он увидел Патрицию. Молодые люди не встречались несколько недель, и Тому уже казалось, что прежние чувства остыли, но вот она оказалась перед его глазами, и всё остальное уже не имело значения.
— Уже прошло несколько недель, — слетели с губ мысли. — Уже несколько недель… Как поживаешь?
— Прекрасно, — сказала она почти неслышно. — Благодаря тебе.
— Мне…
— Да. Мисс Гоуторп не рассказала, что она твоя кузина.
— А… — Том колебался, не совсем понимая тон ее голоса. — Так ты об этом знаешь?
— Узнала на этой неделе. Любезно с твоей стороны устраивать мое будущее.
Теперь он понял, что его «любезность» не оценили.
— Откуда ты узнал, что я ищу работу? — спросила она.
— Просто услышал.
Он не собирался выдавать Энтони.
— Вчера я сообщила, что увольняюсь.
— Ты… но почему? Мисс Гоуторп вполне тобой довольна.
— Мне следовало знать, — сказала она с горечью, — что меня бы не наняли без рекомендаций. Спасибо, что стал моим покровителем.
— Что за чепуха? Мисс Гоуторп нуждалась в надежном человеке. Случилось так, что я кое-кого знал. Она не взяла бы тебя и не держала, если бы ты не справлялась. Незачем увольняться. Нелепость.
— Я часто нелепа.
— Увидеть тебя сейчас, после стольких недель… Оживают… все старые надежды и мечты. Для меня, Пэт, никогда не будет никого похожего на тебя. Я пытался взглянуть на это иначе, но все бесполезно.
— Мне жаль…
Он сделал шаг ближе и остановился.
— Я не собирался с тобой об этом говорить, но увидев тебя снова… Прежде чем мы расстанемся, Пэт, скажи мне еще раз, должно ли все закончиться. С моей стороны…
— После всего, что было, как может быть что-то еще? Нет, Том, как такое может быть? Мы никогда… не обманывались. Скажи мне, что собирался.
Между ними воцарилось молчание, под прикрытием которого сползлись тени воспоминаний. Воспоминания, приятные и не очень, походили на марионеток, они двигались и притворялись живыми, но лишь благодаря воздействию извне. Отмахнуться от них было невозможно, и они давно стали частью их отношений.
Патриция развернулась и пошла к двери, подсознательно готовясь к побегу. Ее движение было поспешным и импульсивным, навязанным недопустимыми чувствами.
— Куда ты?
— Если тебе больше нечего сказать… Мне нужно увидеть Мэдж. Я еще с ней даже не разговаривала.
Том преградил ей путь. Он разрывался между своими побуждениями. Этот вопрос был настолько важным, что Том отчаянно хотел получить ответы. Но он знал, что если будет настаивать, Патриция уйдет, а никак нельзя позволить ей увидеться с Мэдж.
— Позволь мне пройти, — сказала она.
— Я должен тебе сказать, Пэт. Я должен тебе сказать. Кто-то должен. Тело… тело твоего отца позапрошлой ночью эксгумировали. Его и…
Больше он не мог ничего добавить.
Патриция положила руку на стул, и уставилась на Тома, как будто подозревая, что таким образом он пытается ее задержать. Но потом она поняла, что Том говорит всерьез. Все волновавшие ее минуту назад чувства улетучились, и она погрузилась в бездну удивления и ужаса.
— Папу?.. Для чего?
— Возникло подозрение о причине его смерти. Понимаешь… Я затеял это дело, полиция стала наводить справки. Я затеял… и все покатилось…
— Какое подозрение?
— И не без причины. В теле твоего отца нашли более четырех гранов мышьяка.
Мэдж Вил почти час сидела у огня не шевелясь. В дверь ее спальни кто-то постучал. Она умела оставаться совершенно неподвижной, как одетая в парчу восковая фигура. В такие минуты казалось, что живой личности внутри нее как будто не существует. Ее тело походило на пустой дом с единственным горящим ночником, предупреждающим, что хозяин еще вернется.
Она попросила разжечь огонь в камине, сказав, что ей холодно в постели, и кажется, она простудилась. Но на самом деле она нуждалась не столько в тепле, сколько в поддержке ярко мерцающего пламени. Всю свою жизнь она находила утешение, глядя в огонь. Это стимулировало мысли, а в этот вечер ее мозг заржавел, устал и отказывался работать, как старая железнодорожная ветка, которая долгое время не использовалась.
Многие месяцы и годы ее мысли следовали удобными путями, почти бездумно. В строгом руководстве не было необходимости, совесть и инстинкты делали всю необходимую работу. Она считала, что подталкивать ее на незнакомые пути в высшей степени несправедливо, и подсознательно пыталась вернуться в такое состояние ума, когда можно их избежать, чтобы не прийти к неприятным выводам.
Стук в дверь пришелся как раз кстати, чтобы отвлечься, восковая фигура медленно ожила и накинула халат, а потом откликнулась:
— Войдите.
Вошел худощавый мужчина в очках в золотой оправе, и она сразу пожалела, что не надела жемчуга. Мэдж подтянула шарф на тройной подбородок и посмотрела на гостя сверху вниз.
— Да?
— Миссис Вил?
— Верно.
— Простите меня за вторжение, мэм. Я не мог найти никого, кто мог бы меня представить. Я из «Вестерн дейли пост».