Забытая клятва Гиппократа
Шрифт:
– Итак, вы говорили, что видели похитителей… в смысле, предполагаемых похитителей?
– Да-да, – закивал Извеков, будто очнувшись ото сна. – Я видел двоих, мужчину и женщину.
– Женщину? – удивился майор.
– Ну, не то чтобы видел… Но по силуэту было ясно, что это, скорее всего, женщина.
– Как вы поняли, что они хотят вас похитить?
– Они следовали за мной от самой больницы. Возможно, если бы это случилось впервые…
– Значит, вы встречали их раньше?
– По крайней мере, видел автомобиль, – кивнул Извеков. – Пару раз он ехал за мной до самого дома. Сначала думал, показалось, но после получения
Карпухин действительно понимал, что анестезиологу только чудом удалось избежать смерти.
– Они выходили из машины? – спросил он.
Извеков покачал головой.
– Только мужчина – и лишь однажды. В последний раз, заметив слежку, я примерно минут сорок плутал по городу. Сначала они ехали за мной, но потом отстали. Я уже начал думать, что мне просто померещилось со страху, но, подъехав к дому, я увидел тот же самый автомобиль на парковке. Рядом стоял мужчина и курил, а женщина оставалась внутри.
– Понятно. Вы сможете его описать?
– Автомобиль?
– Да нет же, мужчину! Хотя… автомобиль, пожалуй, тоже пригодится.
– Темно-синяя «Хонда», модель не помню – уж извините! А мужчину… Знаете, эту физиономию я, наверное, умирать буду – не забуду!
– Отлично. Значит, будем составлять фоторобот…
Несмотря на то что я спихнула кропотливую работу на ребят Карпухина, я все же потрудилась на работе отксерить пару экземпляров листков, отданных мне Таней, в надежде, если появится время, что-то отыскать в этих списках. И вот у меня наконец выдался свободный вечер, и я решила заняться делом: от майора пока не поступало вестей, и я подумала, что могла бы проанализировать данные – вдруг что-то и в самом деле всплывет?
Я начала с того, что стала читать переписку участников форума. Каких только слов не было в посланиях людей, жалующихся на недобросовестную работу врачей, медсестер и санитаров, – просто уму непостижимо! Честно говоря, хотелось плакать или кричать во все горло что-то типа: «Я не такая! Не верьте, не все врачи и сестры вымогают взятки, уродуют и калечат людей, не все позволяют пациенту умереть из-за бездушия, алчности или халатности!!!» Но в то же время я понимала, что кричать и убеждать можно сколько угодно, но от этого мнение пострадавших не изменится: их боль не станет меньше, а злость на медиков не уляжется сама собой. Я вспомнила поговорку, которую любил повторять мой покойный папа, – кажется, ее приписывают Чехову, который и сам являлся врачом: «Строитель прячет свои огрехи под слоем раствора, повар – под соусом, а врач – под землей»! Как ни крути, а никто не сможет охарактеризовать работу профессионала так точно, как такой же профессионал.
Посвятив чтению около получаса, я сообразила, что почти все написанное можно рассортировать по нескольким основным группам – «жалобщики», «советчики», «просящие совета», «нерешительные» и «обозленные». «Жалобщики» были недовольны обращением врачей с пациентами, неправильно поставленными диагнозами и неудачно проведенными операциями. «Советчики» предлагали помощь «просящим совета» (воистину, нет врача лучше, нежели пациент, сам прошедший все этапы лечения!). «Нерешительных», как правило, интересовало два вопроса: к какому врачу обратиться по поводу того или иного заболевания и стоит ли идти в суд в надежде получить компенсацию за неудачное лечение? Самую интересную группу представляли собой «обозленные». Эти люди писали такие страшные слова, что у меня волосы на загривке вставали дыбом, как у Куси, когда она, обычно незлобивая и спокойная собака, встречалась
Что-то коснулось моего плеча, и я, вздрогнув, повернула голову. Почему-то я подумала, что это, должно быть, Куся, и лишь спустя мгновение вспомнила, что Куся-то дома, у мамы с Дэном. Естественно, это оказался Шилов: в отсутствие собаки ему удавалось неслышно подкрасться ко мне незамеченным.
– Лазишь по «инету»? – поинтересовался он, с любопытством глядя на экран. – Что это за гадость?
Закрывать экран было поздно, и я объяснила Олегу, чем занимаюсь. Все время, пока я говорила, мой муж молчал, поджав губы.
– Ты с ума сошла! – сказал он, едва я закончила. – Карпухин совершенно прав, и никому из нас, а уж тем более тебе, не стоит влезать в это дело!
– Шилов, я не думаю…
– Вот в том-то и беда, что ты не думаешь, Агния! – воскликнул Шилов. – Я понимаю, что тебе любопытно – такая уж у тебя натура, и я, видит бог, не пытаюсь это исправить, но подумай о тех, кто тебя любит, в конце концов! Ну, ладно я, но ведь у тебя еще есть мать, сын… Я согласился на постоянное сопровождение человеком Карпухина, хотя и чувствую себя глупо, как какой-то свидетель по делу сицилийской мафии, потому что ты просила меня это сделать, а ты… Можешь ты выполнить хотя бы одну мою просьбу и не пытаться лезть не в свое дело?!
Я уже намеревалась повиниться перед Шиловым и признать свою вину, как вдруг он ткнул в листок бумаги, лежавший на столике перед компьютером – тот самый, что передала мне Татьяна.
– Это фамилии членов клуба… как ты его назвала?
– «Начни сначала», а что ты…
– Вот этот человек, – Шилов ткнул куда-то в середину листка, и я прочитала: «Емоленко А. Н.»
– Ну, и что с ним? – удивилась я. – Ты его знаешь?
– Не то чтобы… Понимаешь, фамилия уж больно странная!
– Это точно, – согласилась я после недолгого раздумья. – Хочется произнести «Ермоленко», но буква «р» отсутствует – видимо, когда-то один раз ошиблись в паспортном столе, и…
– Этот человек подписал акт Комиссии по этике, – прервал меня Шилов, и я непонимающе уставилась на него. – Мой акт, Агния.
– Погоди-ка, – пробормотала я, – твой акт подписывал Толмачев!
– Его подпись, как председателя комиссии, стояла первой, но бумагу подписали шесть человек. Подожди, я сейчас!
Он выскочил из комнаты быстрее, чем я успела открыть рот, и тут же появился вновь, держа в руках документ.
– Вот, – подсовывая его мне под нос, сказал Олег, – сама погляди!
Я пробежала глазами шесть подписей, стоявших внизу, у печати. Я увидела фамилию Толмачева и, как и говорил Шилов, двумя фамилиями ниже стояла эта – «Емоленко А.Н.»!
– Странное совпадение! – пробормотала я, переводя взгляд на мужа. – И инициалы те же…
– То-то и оно! Тебе не кажется, что это – слишком?
– Ты хочешь сказать, что этот Емоленко… Нет, Шилов, это просто невозможно: человек, занимающий официальный пост в комиссии… Да и вообще – ты представляешь, сколько однофамильцев, даже с одинаковыми именами и отчествами, живут в нашем большом городе?