Шрифт:
Юрий Никитин
ЗАБЫТАЯ ПЕСНЯ
Главный архитектор региона выпятил подбородок, его глаза стали белыми от бешенства.
– Вы знаете, что случилось в микрорайоне на Салтовке, который вы проектировали?
– Комиссией принят благополучно, - отрапортовал Стельмах бодро, но сердце ухнуло вниз.
– Дома вроде бы еще не завалились.
Но генеральный шутки не принял. Он все еще смотрел в упор на главного архитектора города, и тот, ощутив серьезные нелады, перестал улыбаться.
– Вы знаете, - злым голосом сказал генеральный, - что сейчас ваш микрорайон пуст?
–
– растерялся Стельмах, - Заселение началось еще три месяца тому назад!
– А покидать начали тут же!
Стельмах пробормотал в сильнейшей растерянности:
– Ума не приложу... Генеральный посмотрел остро, сказал, как припечатал:
– При обилии жилплощади такое встречается, но в таких масштабах впервые! Немедленно отправляйтесь в Салтовку, обследуйте, через два дня представите заключение. А также соображения по поводу того, что и как улучшить, дабы люди там поселились. Имейте в виду, вряд ли вы отделаетесь простеньким выговором!
– Хорошо, Алексей Алексеевич, - пробормотал Стельмах. Когда он был уже у двери, в спину ударил вновь посвирепевший голос Бауло:
– Кстати, многие из вашего микрорайона разбрелись не по городу, а выехали вообще! Сейчас, как вы знаете, вновь строят села, признали их рентабельными на новом этапе, так вот, ваши жильцы почти целиком заселили одно из них Красное. Советуй побывать, взглянуть: что они там нашли?
...Взволнованный, он гнал машину на полной скорости. В чем дело? Современная концепция градостроительства базируется на том, что человек на протяжении жизни должен менять жилище пять-семь раз: для одного и того же человека с возрастом меняются требования к жилищу. Но что мог каждый из нас сделать раньше для метаморфозы своей квартиры? Разве что выбросить гантели и купить объемистую аптечку, а вот перетащить квартиру из шумного центра на окраину или даже просто перепланировать комнаты не мог никто.
Он сделал крутой разворот, так что машина завизжала, подумал хмуро, что такая концепция сыграла на руку и халтурщикам из СМУ. Раз квартира не закрепляется намертво за одним человеком, то чего им отделывать ее, временную? К тому же все равно стоять этим тридцатиэтажным времянкам недолго: через двадцать-тридцать лет снова на слом, дабы уступили место еще более современным, еще более усовершенствованным... Вот и пекут их как глиняные пирожки: быстро, споро...
Он бросил машину возле самого высокого здания, метнулся в подъезд. Скоростной лифт рванулся вверх, тревожно замелькали сигнальные огоньки шахты. Он нетерпеливо ждал, когда щелкнет реле, и створки распахнутся.
Почти бегом вбежал в кем-то брошенную квартиру, услышал сбоку движение, в панике метнулся в сторону, опомнился лишь у окна:
– Тьфу... как вы сюда попали?
В дверях соседней комнаты стояла его нынешняя помощница, Валентина Кузьменко, юный архитектор, присланный по распределению из всемирно известного Черкасского института.
– Я знала, что вы приедете именно сюда, - ответила она просто и подняла на него ясные глаза.
– Я еще много не знаю в архитектуре, но ваши привычки уже изучила.
– За два дня?
– удивился он.
– Этого немало, - возразила она.
– Ох, Валя! Лучше бы вы осваивали современные тенденции архитектуры!
– Для меня это не менее важно, - ответила она загадочно - Так с чего начнем?
– Не знаю, - буркнул он, возвращаясь к неприятной действительности. Сперва просто посмотрим.
Штора взлетела с треском, щелкнула, сливаясь с потолком. За широченным окном во всю стену открылся вид на плоские крыши тридцати- и сорокаэтажек. На многих из них голубели плавательные бассейны, и странно было видеть в этот жаркий день пустую водную гладь.
Он постоял, рассматривая город. Дома высились, как поставленные на попа пеналы. На мгновение он представил себе микрорайон заселенным, и сердце тревожно и сладко заныло. Тогда основания домов тонули бы в кипящей людской массе, что двигалась бы, разгребалась транспортом, рассасывалась подъездами, возгонялась лифтами по стволам небоскребов; эта же людская масса проваливалась бы в черные дыры метро, растаскивалась бы под землей по всему городу, где тоже появлялись бы его дома - дома, которые должны сделать людей счастливее... Впрочем, какой архитектор не мечтает улучшить жизнь человечеству?
А сейчас там, внизу, было пусто. Мозг лихорадочно анализировал ситуацию, предлагал варианты решений, сравнивал, отвергал, искал новые, ибо почему-то любое удачное решение одной проблемы порождало несколько новых.
– Мне кажется, - сказала Валентина неуверенно, - квартиры ко всем прочим минусам еще и великоваты...
– Что?
– изумился он.
– Великоваты, - повторила она уже увереннее и торопливо облизала сухие губы.
– Время дефицита жилплощади уже прошло, а уют от размеров квартиры не зависит...
– Это я знаю, - сказал он, все больше удивляясь, - а что, это уже ввели в программы? Значит, для архитектуры наступает иное время!
– Да, - согласилась девушка, приободрившись - Короли жили вообще в огромных залах, но чувсгвовали себя очень неуютно. Именно они придумали балдахины над кроватями и шторки со всех сторон, чтобы хоть так отгородиться от мира, создать уютик!
– Так, так, - произнес он пораженно, - кто же это ввел вам в учебную программу?
– Сам Полищук!
– Виталий Иванович?
– ахнул Стельмах.
– Он еще... Когда я был студентом, он уже тогда был академиком!
– Он еще и сейчас в реке этой купается... Так вот, он говорил, что даже короли жили в проходных комнатах среди анфилад, а сейчас понятия об уюте иные, и мы тянемся не к залам, а к оптимальной площади, которая равна всего двадцати метрам на человека!
В висках стрельнуло, остро заломило. Не глядя, он нащупал в кармане коробочку, привычно бросил в рот две таблетки. Теперь остается перетерпеть с полчаса, потом острая пульсирующая боль уступит тупой, ноющей, а колючие протуберанцы боли будут прорываться совсем редко. Больше, увы, сделать ничего не удастся: сколько бы таблеток ни проглотил, боль так и не снимешь. Устало подумал, что ни разу еще не удавалось дотянуть день без того, чтобы к вечеру голова не раскалывалась от боли. Впрочем, у кого из горожан иначе?