Забытая Византия, которая спасла Запад
Шрифт:
Единственным, что омрачило для крестоносцев их победу, был тот факт, что гарнизон Никеи предпочел сдаться византийскому командующему — а тот быстро закрыл ворота и отказался позволить крестоносцам насладиться положенным по обычаю грабежом. Для византийцев подобное поведение было полностью логичным, поскольку население Никеи составляли преимущественно христиане византийского толка, но для крестоносцев оно выглядело предательством. Они начали задаваться вопросом, кто ближе для императора, враги или союзники — особенно когда захваченным в плен туркам был предложен выбор между службой под имперскими знаменами и безопасным возвращением домой. На тот момент крестоносцы заглушили свой скептицизм, но их подозрения не предвещали ничего хорошего дальнейшим отношениям с Византией.
Алексей был только рад не обращать внимания на уязвленную гордость западных рыцарей, поскольку он был полностью уверен, что у них нет шансов выстоять против
После чудовищного марша через пустыню, раскаленное сердце Малой Азии, крестоносцы достигли Антиохии и осадили ее. Вскоре город был захвачен, но тут у его стен появилась огромная армия под командованием турецкого правителя Мосула. Крестоносцам, которые отчаянно нуждались в воде и пище, пришлось убить большинство своих лошадей ради пропитания. Алексей собрал армию, чтобы отправиться к ним на помощь — но на полпути ему встретился сбежавший крестоносец, который сообщил императору, что всякая надежда потеряна и город, скорее всего, уже пал. Понимая, что пожертвовав своей армией, он все равно ничего не добьется, Алексей развернулся и вернулся в Константинополь.
Однако крестоносцы не сдались. Воодушевленные чудесной находкой священной реликвии, они бросились в отчаянную атаку и смогли обратить огромную армию врага в бегство. Развивая свой успех, к середине лета они дошли до Иерусалима и 15 июля 1099 года взяли штурмом Святой Город. Многие крестоносцы прослезились при виде города, дойти до которого стоило им стольких испытаний — но это не помешало им развернуть грабеж, предвкушаемый уже на протяжении четырех лет. Мало кто из жителей города получил пощаду — ни православные, ни мусульмане, ни иудеи. Чудовищная нехристианская кровавая бойня продолжалась до самого утра.
Потребовалось несколько недель, чтобы очистить город от зловония гниющих трупов, и к тому времени крестоносцы уже выбрали себе короля. Согласно клятве, которую дали они все, им следовало вернуть город — и всю остальную добычу — Византийской империи. Но на это больше не было никакой надежды. В представлении крестоносцев, когда Алексей не оказал им помощи в Антиохии, он тем самым совершил предательство, и теперь они оказались свободны от своих обетов. Боэмунд, уже владевший Антиохией, сам назначил себя князем, прочие завоевания крестоносцев также были разбиты на отдельные разнообразные княжества и королевства. Если император хотел настаивать на своих правах в отношении их земель, ему следовало явиться сюда лично — и с армией за спиной.
Однако Алексей был счастлив отпустить Палестину. Несколько буферных христианских государств в землях, что были потеряны столетиями, могли сослужить хорошую службу. Но вот того, что его враг Боэмунд обосновался в Антиохии, он стерпеть не мог. Долго считавшаяся вторым городом в империи, место пребывания одного из великих патриархатов христианской церкви, Антиохия попала в руки турок лишь пятнадцать лет назад. Ее население было полностью православным, местным языком — греческий, а культура — насквозь византийской. Но даже когда Боэмунд добавил к ущербу еще и оскорбление, выгнав греческого патриарха и заменив его латинским, Алексей мало что мог поделать.
Император использовал крестовый поход для отвлечения внимания противников и вернул большую часть северо-западной Малой Азии — включая города Эфес, Сардис и Филадельфию. Однако его войска оказались слишком разбросаны, и дотянуться до Сирии не было никакой надежды.
Казалось, что Боэмунд волен причинить императору столько вреда, сколько пожелает. Но летом 1100 года он попал в турецкую засаду и следующие три года провел в заточении в отдаленном замке. На его спасение были отправлены целых три экспедиции, но когда они, как обычно, проигнорировали предложенных Алексеем проводников и советы, турки легко с ними разделались. Впрочем, это не помешало крестоносцам обвинить в своей неудаче императора, и когда разъяренного Боэмунда наконец выкупили, в Европе он обрел широкую поддержку для нового натиска на Византию. [184]
184
Ему удалось покинуть территорию Византии, спрятавшись в гробу в компании с протухшим петухом, чтобы обеспечить соответствующий запах. Пока его спутники рыдали и облачались в траурные одеяния, «гроб» Боэмунда тайком погрузили на корабль и в целости доставили в Рим.
Горький цветок недоверия и враждебности теперь распустился окончательно, и корни его росли из глубокой культурной пропасти между Востоком и Западом. В
С другой стороны, в Константинополе изначальные опасения Алексея, казалось, наконец нашли себе подтверждение: настрой крестоносцев оказался всего лишь старой песней на новый лад. Чужеземцы пришли со словами поддержки и говорили о братстве — но в конечном итоге жаждали только завоеваний и грабежей. Теперь Алексею предстояло столкнуться с новой армией, во главе которой стоял его старый враг Боэмунд.
С начала экспедиции Боэмунд пытался повторить успех своего отца. Высадившись в Эпире с армией в тридцать четыре тысячи человек, он немедленно отправился к Далматинскому побережью и осадил могучий город Дураццо. Но Византия уже не была раздробленным слабым государством, как двадцать пять лет тому назад, когда Роберт Гвискар привел с собой норманнов, вломившись в империю. Четверть столетия под управлением одного государя дала империи огромное преимущество стабильности, объединив различные знатные семьи под твердым единым руководством. Процветание вернулось в полном объеме, а вместе с ним укрепилась и верность правительству в Константинополе. Моральный дух гарнизона Дураццо был на соответствующем уровне, и город легко отбил все атаки, а византийский флот отрезал Боэмунда от снабжения припасами. Алексей неторопливо выдвинулся с армией из Константинополя, вынудив норманнов обороняться от атак и с тыла, и со стороны города.
К концу года люди Боэмунда голодали и, как это часто случается в военных лагерях, страдали еще и от малярии. Обессиленного и униженного крестоносца доставили к императору, где он покорно согласился на безоговорочную капитуляцию. С позором возвратившись в Италию, Боэмунд умер спустя три года, больше никогда не осмелившись снова показаться на Востоке.
Алексей навел лоск на потускневшую репутацию империи и был более успешен, чем можно было надеяться в начале его правления. Но теперь ему было около шестидесяти, и он быстро старел. Страдая от острой формы подагры, он был более озабочен усилением того, что ему удалось вернуть, чем новыми сражениями с турками. Пытаясь облегчить положение своих подданных, он уменьшил налоговое бремя на бедняков, построил для них в столице большую бесплатную больницу и приют для бездомных. Обеспокоенный растущим влиянием Венеции в империи, император предложил торговое соглашение Пизе на тех же самых условиях, надеясь, что две морские республики уравновесят друг друга.
В 1116 году состоялась его последняя кампания против турок; он полностью разбил войска султана, положив конец постоянным нападениям на византийское побережье. По условиям итогового соглашения греческое население внутренних областей Анатолии переселялось на территорию Византии, избегая рабства, но исламизация Малой Азии продолжалась.
Императору, вернувшемуся из похода с победой, оставалось жить не так долго. Вынужденный проводить время сидя, чтобы была возможность дышать, опухший от болезни, он протянул до августа 1118 года и умер в постели, окруженный всей своей родней. [185] Он был выдающимся правителем и заслужил, чтобы его похоронили в Церкви Апостолов среди величайших из императоров — но вместо этого он выбрал местом упокоения маленькую тихую часовню, которую построил рядом с набережной. [186] Тридцать семь лет, что он провел на троне, подарили империи успокоительную стабильность именно тогда, когда она нуждалась в этом больше всего, и заложили основанье для возвращения силы и процветания. Полномасштабный коллапс бы остановлен, император даже сумел вернуть Византии богатые прибрежные земли вдоль Средиземного и Черного морей. Если бы между его людьми и крестоносцами сложились чуть более доброжелательные отношения, и сотрудничество оказалось более успешным, Алексей почти наверняка смог бы отвоевать и внутренние области Малой Азии.
185
Среди них была его дочь Анна Комнина, написавшая «Алексиаду» — возможно, самое занимательное повествование о жизни и эпохе Алексея.
186
Эта церковь все еще находится там, почти погребенная в окружающей каменной кладке. И хотя теперь она представляет собой руины (и не совсем необитаемые), ни одной могилы там найдено не было. Возможно, Алексей все еще спит там в каком-нибудь необнаруженном склепе, и снятся ему счастливые дни империи.