Забытое сражение Огненной Дуги(Крушение операции «Цитадель»)
Шрифт:
После двух суток наступления немцы поняли, что прежний метод, когда в двух-трех местах наносились мощные удары бронированными клиньями по рубежам советских войск и они, словно огромная стеклянная витрина, рушились, а танковые клинья стремительно вырывались на оперативный простор, в этой операции не сработал. Прорыв обороны усложнило отсутствие необходимой поддержки авиации. Стойкость пехоты и искусно создаваемая русским командованием огневая паутина, которая быстро обволакивала район намечавшегося прорыва, приводили к тому, что боевые группы мотопехоты вязли в «огненных котлах» и несли большие потери, поэтому были вынуждены прибегнуть к другому приему. Концентрировали значительное количество огневых средств на узком участке, благодаря чему в оборонительных полосах плотным огнем артиллерии прожигались, а затем продавливались танками коридоры. Это должно было, как надеялся враг, в конце концов привести к тому, что прочный каркас гвардейской армии обрушится. В этой методике гренадерам отводилась вспомогательная роль, и потому они меньше были подвержены огневому воздействию. Мотопехота в основном
Кроме того, 7 июля в полосу АГ «Кемпф» были перенацелены силы 8-го ак значительно больше, чем прежде. Это также существенным образом влияло на уровень потерь, так как бомбоштурмовые удары наносились в основном по противотанковым узлам сопротивления, которые серьезно мешали активности бронегрупп. В то же время привлечение дополнительных средств поражения непосредственно на участок прорыва позволяло командованию танковых дивизий повысить интенсивность огневого воздействия на позиции оборонявшихся. Теперь перед появлением бронированного клина по рубежам гвардейцев проходил двойной огневой вал — авиаудар и артобстрел, который, несомненно, влиял на прочность рубежа.
Тем не менее этот прием не был новым, противник использовал его и прежде, поэтому к началу летних боев советская сторона разработала несколько достаточно эффективных «противоядий». Во-первых, это разветвленная окопная система в сочетании с большим количеством земляных укрытий для личного состава стрелковых подразделений и расчетов артчастей непосредственно на боевых позициях: щели, «лисьи норы», противоосколочные убежища и т. д. Во-вторых, широкое применение танков и САУ для устойчивости пехоты (201-я тбр, 262-й оттп, 167-й отп и 1438-й сап) на направлении главного удара 3-го тк в качестве неподвижных огневых точек (закопанных в землю). В-третьих, огромные, по сравнению с 1942 г., масштабы минирования, причем не только на главной полосе, но и даже в глубине второй и на местности между второй и третьей армейскими полосами. К этому следует добавить группы инженерных заграждений, которые оперативно выбрасывались на участках прорыва танковых клиньев. Особенно эффективно они действовали на пересеченной местности (было понятно, где пойдут танки, плюс помогала маскировка).
С изменением тактики неприятеля выход из строя бронетехники в дивизиях Брайта на инженерных заграждениях резко возрос. Немцы, естественно, это не афишировали, но в ряде штабных документов разного уровня, относящихся к 7 июля, эта проблема четко очерчена. Вот лишь несколько строк. Из журнала боевых действий 3-го тк:
«Наши потери соответствуют тяжести боев. Постоянно приходится снимать тысячи мин» [397] .
Из дневника Верховного командования вермахта: «Наши потери в танках из-за мин значительные, прежде всего, у оперативной группы Кемпф» [398] .
397
Хаупт В. Сражения группы армий «Юг». С. 295.
398
КТВ/ОКВ, Bd. 111, s. 757.
При оценке результатов боевой работы любого воинского формирования, наряду с выполнением поставленных задач, первостепенное значение имеет численность потерь. Поэтому, думаю, для читателя будут интересны данные об убыли личного состава армии Шумилова, которые можно сравнить с цифрами потерь АГ «Кемпф». В оперативной сводке штаба Воронежского фронта № 00376 к 10.00 8 июля отмечено, что «за период с 5 по 7. 7 войска 7-й гв. армии имеют потери: убитыми и ранеными 6782 человека, пропавшими без вести — 443» [399] . Таким образом, за трое суток в войсках 7-й гвардейской А вышли из строя в общей сложности 7225 бойцов и командиров. Примерно такие же потери имела и АГ «Кемпф», ее штаб донес, что за тот же период в двух ее корпусах числились убитыми, ранеными и пропавшими без вести 6539 военнослужащих. Учитывая, что 7-я гв. А за эти трое суток сдерживала натиск сильной вражеской группировки, ядром которой был танковый корпус, такие потери можно считать умеренными.
399
ЦАМО РФ, ф. 203, оп. 2843, д., 452 л. 312.
К сожалению, выяснить ежедневную убыль живой силы во всех дивизиях 7-й гв. А очень трудно. В фондах документов этих подразделений такой информации практически не сохранилось. Есть основание полагать, что в ходе боев они и не составлялись из-за того, что командиры батальонов не всегда знали уровень убыли личного состава за сутки. Но даже если цифры и удается обнаружить в оперативных документах, есть большие сомнения в их точности. Тем не менее они всегда вызывают интерес, так как дают определенное представление и о количестве погибших, раненых, а также о напряженности боев в том или ином районе. В ЦАМО РФ сохранились сводка штаба 7-й гв. А № 363 к 7.00 9 июля 1943 г. и боевое донесение 25-го гв. ск № 057/оп на тот же день к 18.00, в которых приводятся данные убыли по ряду соединений за 7 и 8 июля. Элементарный математический подсчет дает цифры
400
ЦАМО РФ, ф. 7 гв. А, оп. 5312, д. 239, л. 168.
401
ЦАМО РФ, ф. 25 гв. ск, оп. 1, д. 28, л. 59.
Из числа выбывшего личного состава 81-й гв. сд за пять суток боев под Белгородом значительное количество до начала контрнаступления во второй половине июля 1943 г. числилось как пропавшие без вести. Определенная их доля была, конечно же, и в цифре, приведенной в оперсводке армии. В то же время в боевых донесениях штабов Шмидта и Шале де Болье на это время отмечается, что на их участках было пленено небольшое число гвардейцев. Так, в утренней сводке 8 июля штаб 168-й пд сообщил, что 7 июля «…при очистке местности юго-западнее раз. Крейда были взяты 15 пленных» [402] . А за 8 июля та же дивизия захватила в плен всего 40 человек. Напомню, что в нашей армии без вести пропавшими считался военнослужащий в двух случаях: не вернувшийся в свое подразделение и не найденный убитым на поле боя или если его гибель не мог никто из сослуживцев подтвердить. Таким образом, на этот момент основная часть пропавших без вести в 81-й гв. сд — это воины, честно выполнившие долг и погибшие на своих позициях — заваленные в траншеях, воронках и ДЗОТАх. При этом оговорюсь, что пока неизвестно, были ли включены в цифру из цитировавшейся выше оперативной сводки армии 107 человек этой дивизии, которых в течение 7 и 8 июля заставы 92-го полка НКВД по охране тыла фронта задержали уже за тактической зоной обороны, как оставивших поле боя без приказа, а затем передали отделу контрразведки «Смерш» 81-й гв. сд.
402
NARA, RG 242, Т314, R197, f. 001203.
Опираясь на те же источники и приведенный выше метод подсчета, можно выяснить цифры потерь за 7 июля и 73-й гв. сд. В этот день она лишилась в общей сложности 974 человека, в том числе погибло 142, получили ранения 832.
То, как развивалась оборонительная операция 7-й гв. А, для командования фронта было пока вполне приемлемо, хотя угроза прорыва в этом районе с повестки дня не снималась и даже с каждым днем возрастала. Командарм Шумилов умело управлял войсками и решал поставленные перед ним задачи теми силами, которые изначально и планировалось задействовать здесь. Особенно это становилось очевидным, когда сравниваешь, какие огромные ресурсы были задействованы для удержания противника на обояньском и прохоровском направлениях. Тем не менее операция только началась, и Н.Ф. Ватутин, не понаслышке зная о способности противника преодолевать трудности и его коварстве, прилагал максимум усилий, чтобы определить намерения немецкого командования. И в первую очередь по главному признаку — сосредоточению резервов. Несмотря на то что разведка пока не фиксировала появление перед 7-й гв. А новых соединений, это еще ни о чем не говорило. Во-первых, враг мог хорошо замаскировать перегруппировку, во-вторых, даже если резервы сейчас не введены в бой, их появление было необходимо спрогнозировать.
Анализ оперативной обстановки как на всем участке прорыва, так и восточнее и северо-восточнее Белгорода свидетельствовал, что хотя и с большим трудом, но наступление неприятеля постепенно развивается. Это значит, что, с одной стороны, его войска несут потери (они были налицо) и их необходимо восстанавливать, а с другой — фронт растягивается и те силы, что были достаточны для обороны флангов в первые день-два, в любом случае необходимо пополнить. Следовательно, надо ожидать появление новых вражеских дивизий, в том числе и на фронте 7-й гв. А, а значит, Николай Федорович должен был заранее подумать, чем он будет их сдерживать. Ведь войска фронта тоже несли потери и не только в людях, но и в технике и вооружении. А учитывая, что немцы прорывали оборону танковыми соединениями, необходимо было постоянно иметь резерв противотанковых средств.
Судя по документам разведуправления, его руководство, да и сам начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов, лично отвечавший за обеспечение разведданными командующего фронтом, именно так и видели развитие ситуации в ближайшее время. Поэтому уже в разведсводке № 194 к 7.00 7 июля было указано, что можно ожидать ввода противником на усиление белгородской группировки одной танковой (для восстановления ударного потенциала) и одной пехотной дивизий (для прикрытия флангов). Имелся в виду весь фронт прорыва ГА «Юг». Причем пока это предположение основывалось не на объективных данных (показания пленных, документы и т. д.), а лишь на примерной оценке уровня потерь бронетехники противником, увеличения протяженности фронта прорыва, да и на боевом опыте командования фронта. И, надо сказать, интуиция, в общем-то, наших генералов не подвела.