Забытое время
Шрифт:
– И не надо было посылать. Этот вопрос решался очень просто… Ну, по крайней мере для нас. У вас уже дошли до телепатии и волновой передачи мысли?
– она выжидающе посмотрела на нас и Давид нехотя сказал:
– Телепаты, способные улавливать мысли других людей у нас есть, но это секретные эксперименты и таких людей мало.
– Ясно. Значит, пока нет, раз вы не знаете об индивидуальной настройке сознания. Ваши телепаты, скорее всего, улавливают лишь мысли тех, с кем схож волновой режим. А наши учёные создали специальные приборы, способные считывать любую мысль с отдельного индивида. Главное что требовалось - знать параметры личности, с которой хочет считывать информацию… Кстати, как только наши учёные изобрели этот прибор, движение мятежников захлебнулось. Некоторые люди даже не успевали
– Что? Это просто за мысли что ли?
– я изумлённо уставилась на девушку.
– Но это глупо! Мало ли что я могу подумать! Это не значит, что я возьмусь воплощать это в жизнь!
– Такова была политика государства, - Веста пожала плечами.
– Да и народу не рассказывалось об этом. Объявлялось, что человек с дефектом и его сразу изолировали, а общество и радо было избавиться от таких людей, ведь в этом многие видели плюс. Понимаете, у нас строго поддерживалось определённое количество людей. Как только наши учёные обнаружили и смогли активировать ген бессмертия, параллельно они рассчитали, сколько жителей сможет прокормить планета, и придерживались этого числа. То есть, пока кто-то не умирал, не мог родиться другой. А умирать хотели лишь единицы, и это при том, что преступности у нас не было, а количество техногенных или других аварий сводилось практически к нулю. Вот и получалось, что смерти мятежников или заброски в другие реальности, давали другим людям возможность обзавестись потомством. Обнаружение нового мятежника продвигало очереди на детей.
– Кошмар, - пробормотала я, представив себе такое, а потом в голову пришла другая мысль и я робко поинтересовалась: - А можно узнать - зачем нам, тем, кого сослали, не дали возможности иметь детей? Ведь нас отправляли в другой мир и можно, наверное, позволить рожать. Или тех, кто считался дефектным… ммм… стерилизовали?
– Ты можешь рожать, - девушка мягко улыбнулась мне.
– Просто не можешь зачать ребёнка естественным путём. Наших учёных как-то мало волновала эта сторона жизни в другой реальности. И они не считали нужным исправлять этот момент при отправке. Эта функция в организме угнетена, для того, чтобы нельзя было просто так родить у нас. Как я уже говорила, у нас проводился строгий отбор на этапе зачатия. То есть, когда кто-то умирал, и подходила очередь пары на ребёнка, они ехали в центр планирования и там сдавали все необходимые материалы. Затем учёные проводили манипуляции по отбору лучших генов и оплодотворяли яйцеклетку, после чего подсаживали её женщине. Таким образом, получалось, что они исключали возможные болезни и улучшали общий генофонд, а потом женщина уже вынашивала своего ребёнка. Так что стерилизация никому не делалась, в том числе и тем, кого засылали.
– То есть, я могу родить, если и здесь пройду процедуру искусственного оплодотворения?
– недоверчиво и одновременно с надеждой спросила я, и когда Веста кивнула, счастливо посмотрела на Давида, который ответил мне таким же взглядом.
– О, ну всё ясно, - Гектор рассмеялся, посмотрев на нас.
– Как я понимаю, быть мне скоро дядькой.
– Да, - я расплылась в улыбке, уже представляя, как качаю на руках малыша от Давида, и стоило большого труда снова сосредоточиться на следующих словах Гектора, обращённых к Весте:
– Как я понимаю, населения у вас было не так много, раз вы могли считывать мысли.
– Оптимальное число указывалось, как четыре миллиарда, и придерживались его, - ответила она.
– А просмотром мыслей каждого никто и не занимался. Вернее, имелись специальные программы, отслеживающие их. На человека обращали внимание лишь в том случаи, если он начинал думать о вещах, которые могли принести угрозу. Например, если в мыслях человека появлялись определённые слова…
– Это можешь нам не объяснять, - прервал Давид.
– У нас тоже есть специальные программы, только они отслеживают поисковые запросы в сети. Лучше расскажи, как это касалось нас и как вы считывали информацию.
– Как я понимаю, мне многое придётся у вас учить… Сеть, поисковые запросы… Ладно, это потом. Короче, с вами было всё просто. Всё дело в том, что над мыслью не властно пространство. Зная уникальные параметры сознания определённого человека можно с любой точки пространства считать мысли. Так вот, заслав вас в другую реальность, и настроив свои приборы, мы видели, слышали и могли чувствовать всё тоже, что и вы. Вы становились как бы передатчиками, и при этом вы были не сторонними наблюдателями, а жили в этом обществе, считая себя его частью. Вы интегрировались в новый мир и с вашей помощью мы узнавали как живёт общество в той или иной реальности, что его волнует, как движется прогресс… В общем, абсолютно всё и это помогало нам познать мир, а порой и самих наталкивало на открытия. Многие высокотехнологичные реальности давали нашим учёным толчки в развитии. Увидев что-то, чего нет у нас, мы принимались за создание этих технологий. Или могли просчитывать поведение общества и наоборот прикрывали какие-нибудь изобретения, не желая совершать такие же ошибки, как в другой реальности…
– Всё ясно. Вы одновременно занимались и воровством, и использовали других, как лабораторных крыс, - резюмировал Давид.
– Можно и так посмотреть на эти моменты, - согласилась Веста.
– А меня другое волнует, - подал голос Гектор.
– Вот ты сказала, что можно считать любую мысль. Так почему без засылки так же не настроиться на чьи-то мысли и просто не считывать их? Человек уже интегрирован в общество. Он родился, рос в нём, есть семья и близкие. Это дало бы больше данных.
– Насколько я знаю, рассматривался и такой вариант, но здесь другая проблема. Понимаете, мысль не подвластна времени. Попадая в общее информационное поле, она остаётся там навсегда. А теперь представьте миллионы реальностей, с миллиардами живущих и уже умерших людей. Все их мысли там, а подключаться к первому попавшему сознанию, это всё равно, что тыкать пальцем в небо. Непонятно жив человек или нет, в какой реальности живёт и где эта реальность. Это как увидеть кусочек чьей-то жизни, но где она, никто не знает. Нашим же учёным было важно понять психологию, развитие, прогресс в привязке к определённой реальности. Причём, изучить всё это, в длинном временном промежутке, для чего у вас не забиралось ваше бессмертие. Для этого мятежников сотнями засылали в другие реальности. Стирая им память и вкладывая данные о том, как поддерживать бессмертие, учёные заставляли вас начинать жизнь с чистого листа, в новой реальности и могли проследить за развитием общества на протяжении столетий.
– Кстати, а почему в нашей реальности бессмертных женщин меньше, чем мужчин?
– мрачно спросил Гектор.
– Или женщины меньше бунтовали против системы?
– Как раз женщины больше всего и бунтовали, - девушка тяжело вздохнула.
– Здесь дело в другом. Насколько я поняла, если брать вашу реальность, то её открыли в период войн и становления цивилизации, и большая часть мятежников погибла, перейдя в этот мир. Особенно уязвимы были женщины. Каждая вторая умирала после перехода, и порой эти смерти были очень страшны. Изнасилования и последующие убийства, попадание в рабство, голод, невозможность адаптироваться в варварское общество… В общем, причин была масса. Можно сказать - выжить удалось самым везучим.
Услышав это, я оцепенела. Хоть я не помнила, как появилась в этом свете, но прекрасно знала историю, и понимала, о чём говорит Веста. “А ведь и я могла умереть, если бы Гектор не приехал к озеру. Не встреть я его, со мной могли сделать что угодно те же варвары или кочевники, или наёмники какого-нибудь войска! Красивая, испуганная, ничего не помнящая девушка, во враждебном мире слишком лёгкая добыча”, - с ужасом подумала я и по телу прокатилась дрожь, а наша гостья тем временем продолжила:
– Хотя эта тенденция не везде была одинаковой. Всё зависело от того, куда именно попадали мятежники. Имелись места, где у женщин выпадало больше шансов на выживание, а были и те, где погибли почти все. В нашей реальности получилось, что выжили немногие. Но тем и интересней был мир, чем больше в нём было проблем.
– Очень интересно подставлять чужие жизни под удар. Тоже мне, высокоразвитое общество, - с отвращением пробормотала я.
– Не хочу вас осуждать или поддерживать. Пусть это останется на вашей совести, - сказал Гектор, а затем подвёл итог: - В общем, выходит, единственная наша цель здесь - жить, как и другие люди?