Забытые битвы империи
Шрифт:
Для российского военно-морского флота Дальний Восток был одним из приоритетных районов. Здесь в составе Первой эскадры Тихого океана были собраны лучшие корабли. Сама эскадра по уровню организации и боевой подготовки являлась наиболее мощным соединением в составе флота.
Для военного руководства приоритетным являлось европейское направление. Военный союз с Францией, заключенный в 1891 году, прочно овладел умами российских генштабистов. Размещенным на европейских границах империи войскам уделялось особое внимание, именно они в первую очередь получали самое совершенное вооружение и технику. На необходимость отвлечения ресурсов для нужд Дальнего Востока господа генералы смотрели как на досадную помеху и всячески пытались этого избежать.
У российской флота был мощный союзник — Министерство
Строительство незамерзающего торгового флота Министерство финансов вело самостоятельно, но для укрепления Порт-Артура ему пришлось вступить во взаимодействие с Военным ведомством, и тут прозвучал первый звоночек будущей тревоги. Первоначально планировалось построить сухопутные укрепления крепости на рубеже Волчьих гор, т. е. на расстоянии 8 верст от окраин города и 10—12 верст от гавани, что надежно защищало последнюю от обстрела осадными орудиями. Однако этот проект показался слишком дорогим даже Минфину. В итоге был составлен другой, компромиссный. Его линия фортов не доходила до Волчьих гор, а шла примерно в 4 1/2 версты от окраин города, но линии Дагушань — Драконов хребет — Пан-луншан — Угловые горы — Высокая гора и высота Белый волк. Эта линия сухопутной обороны соответствовала требованиям прикрытия ядра крепости от бомбардирования, но имела протяжение около 70 километров и требовала 70-тысячного гарнизона и 528 орудий сухопутного вооружения, не считая вооружения берегового и резервного.
Межведомственное совещание, на рассмотрение которого попал этот проект, стремясь к возможной экономии расходов на Квантун как людьми, так и деньгами, высказалось против проекта, и последний одобрен не был. При этом высказано было пожелание, чтобы вообще гарнизон Квантуна не превышал наличного тогда там числа штыков и сабель, а именно 11300 человек, дабы «организация охраны полуострова не являлась чрезмерно дорогой и опасной в политическом отношении». Иными словами, генералы категорически отказались перебрасывать на Дальний Восток значительные военные силы, а также выделять вооружение для строительства полноценной крепости.
В итоге выдающийся русский фортификатор профессор Величко составил окончательный проект крепости. Согласно которому протяжение сухопутной линии обороны, прошедшей по высотам Драконова хребта, на возвышенность впереди Кладбищенской горы, на Зубчатую гору, на возвышенность у д. Саншугоу, на Вальдшнепиный холм, на высоты у южного угла Западного бассейна и на гору Белый волк, вышло около 19 километров, и проект этот был в 1900 году утвержден. В результате укрепления уже не могли защитить ни город, ни порт от вражеской бомбардировки.
Кроме того, сами укрепления в Порт-Артура строились но облегченным проектам, так как Генштаб представил компетентные данные, что у японцев (рассматривавшихся в качестве наиболее вероятного противника) нет и не появится в будущем орудий калибром больше 15 сантиметров, Таких пушек у армии Микадо действительно не было, но кто мог дать гарантию от возможного появления их в будущем?
К 1903 году отношения с Японией заметно ухудшились. Флот начал сосредоточивать в Порт-Артуре и Владивостоке мощные силы, но военное командование по-прежнему фактически игнорировало регион. Чтобы исправить ситуацию, государь император направил на Дальний Восток своего личного представителя адмирала Безобразова.
Безобразов отменил большие маневры Варшавского округа в 1903 году и на выделенные на их проведения финансовые средства отправил на Дальний Восток две бригады 10-го и 17-го пехотных корпусов. Он выяснил наличие в Военном ведомстве неизрасходованных средств на постройку шоссе в районе рек Нарев и Бобр и также направил их на Дальний Восток. Эти действия вызвали отчаянное сопротивление военного министра, но все-таки усилили наши силы на театре будущей войны. Свечин писал о деятельности адмирала: « Как бы
Кстати, среди мер, предпринятых Безобразовым, была и организация пресловутой концессии на реке Ялу, которую революционная пропаганда приводила в качестве примера личной заинтересованности царских вельмож в ограблении Кореи. В действительности же, по мнению Свечина:
« Помимо этой внутренней связи между двумя русскими форпостами на Дальнем Востоке — Владивостоком и Порт-Артуром — являлась необходимость и во внешней линии связи, проходящей на границе Кореи и Маньчжурии по рекам Тумени и Ялу. Здесь требовалось передовое прикрытие, хотя бы небольшое, пограничная стража, которая бы сдерживала выдвижение японцев из Кореи в Маньчжурию еще до начала войны. Па расположение такой пограничной стражи на чужой границе русский империализм не имел официального права. Требовался предлог, чтобы взять эту границу в кредит, завести здесь вооруженных людей, неофициальную пограничную охрану. В практике империалистов всех стран такие предлоги легко находятся при охране особых коммерческих предприятий, в особенности когда последние юридически оформлены в концессию.
Эту линию последовательного империализма, линию не отступать без борьбы — представлял Безобразов. За концессией дело не стало. У одного из владивостокских коммерсантов имелась концессия на рубку леса на реке Ялу, но это предприятие оказывалось убыточным и поэтому не реализовывалось. Безобразов передал эту концессию фиктивному обществу под председательством дворцового коменданта Гессе. Конечно, о крупных прибылях здесь мечтать не приходилось, так как основной смысл концессии заключался в том. чтобы нанять русских офицеров и уходивших в запас сибирских стрелков и создать из них ряд постов на границе Маньчжурии. Содержание пограничной стражи доходным предприятием быть не может. А небольшой лесопильный завод в Ионампо был только маской к этой пограничной страже».
Но эти экстренные меры не могли решить главную проблему — армия и флот готовились к разной войне и готовились независимо друг от друга. Стратегия флота заключалась в завоевании господства на море, после чего японская сухопутная армия неминуемо должна была потерпеть поражение, лишившись коммуникаций с метрополией. Для успешного осуществления этой стратегии адмиралам было необходимо бесперебойное функционирование военно-морских баз, в первую очередь — Порт-Артура.
Генералы же рассматривали войну исключительно как сухопутную, почти полностью игнорируя интересы флота. С их точки зрения, Порт-Артур мог отвлечь на себя значительные силы японцев и тем самым сильно облегчить задачу сухопутной армии. То, что при таком раскладе крепость лишалась возможности быть военно-морской базой, сухопутное командование трогало мало.
С началом боевых действий армия и флот начали пытаться реализовать каждый свою стратегию. Повреждение трех кораблей во время ночной атаки Порт-Артура, а потом гибель командующего вице-адмирала Макарова и флагманского броненосца «Петропавловск» сильно затруднили действия эскадры. Тем не менее некоторые шансы на успех у моряков оставались. Японцы тоже несли потери, потеряв под Порт-Артуром два эскадренных броненосца (из шести имевшихся в японском флоте [22] ), а с Балтики выдвигалась Вторая эскадра Тихого океана. Но действия назначенного командующим армией военного министра генерала Куропаткина лишили флот и самых скудных шансов на победу.
22
Японские эскадренные броненосцы «Хацусэ» и «Ясима» стали единственными корабля такого класса, уничтоженными русским флотом в XX веке. Ни в Первой мировой войне, ни в годы Великой Отечественной, ни в послевоенных конфликтах нашему флоту не удалось потопить ничего крупнее крейсера. Парадоксально, но наиболее выдающийся боевой успех российского флота за все XX столетие был достигнут именно в проигранной Русско-японской войне.