Забытые боги
Шрифт:
— Вот уж не-ет, сами напросились, — зловеще протянула Белка, и в комнате что-то звонко щелкнуло, словно два выскочивших из тайника лезвия. — Я обещал вам игру? Обещал. Вы согласились? О да. Значит, я имею полное право ее закончить так, как вы того пожелали. Верно, лохматые?
— Твою ма-а-ать! — донесся до остолбеневших эльфов многоголосый вопль, и шума в южном крыле стало гораздо больше. — Нэш, мы тебе это припомни-и-им…
— Шир, давай! — властно скомандовала Гончая. — Сейчас мы их с тобой под орех разделаем!
— А
Из-под дверей выстрелило целое облако гусиного пуха, словно его оттуда выдул огромный великан. Что-то глухо звякнуло, бумкнуло, застонало. А еще через мгновение обе створки с грохотом распахнулись, и оттуда кубарем выкатился всклокоченный, покрытый кровоточащими царапинами и густо облепленный перьями Лакр — в штанах, босиком и с голой грудью. Правда, отнюдь не сдавшийся и совсем не расстроенный.
Едва закончив кувыркаться, он проворно вскочил на ноги и злобно погрозил кулаком невидимому противнику. А потом увидел вошедших и переменился в лице.
— Ой…
Таррэн вопросительно приподнял брови.
— Народ, харэ! Посторонние на территории! — зычно гаркнул охотник, и бедлам в комнате мгновенно прекратился. Только щелкнуло что-то тихонько, как встающая на место пружина, да кто-то глухо заворчал. Рыжий тем временем выпрямился во весь рост, продемонстрировав завидную мускулатуру. По-звериному отряхнулся, избавляясь от налипшего на торс пуха. Наконец вспомнил о приличиях, поклонился трем лордам и, воровато стрельнув глазами на загаженный коридор, пробормотал:
— Добрый вечер, хозяин. Мы разошлись немного, потому что не ждали вас так рано. Сейчас все уберем.
В этот момент ему в спину полетела жестоко изжеванная, измятая и потерявшая первоначальную форму подушка. А следом и громкий вопль:
— Вот тебе! Получай!
Лакр неуловимо быстро пригнулся, пропуская метательный снаряд над головой, а затем снова выпрямился. Как раз для того, чтобы воочию увидеть, как перепачканная Торк знает в чем подушка просвистела через весь коридор и бодро встретилась с лицом начальника дворцовой стражи.
— Оп-па, — изумленно замерла Белка, появившись в дверях с еще одной, уже занесенной для удара подушкой. — Кого-то я не того приложил. Рыжий, ты бы хоть вякнул, что тут эльфы.
По губам Таррэна скользнула понимающая улыбка, Тиль хмыкнул, отлично представляя себе, во что превратился выращенный сыном каменный лабиринт — один в один как тот, что у них был на заставе. А Элиар прикусил губу, чтобы не расхохотаться в голос: у рена Эверона было такое лицо! Получить в морду изжеванной подушкой! И от кого?!
Лакр, шаркнув по полу босой пяткой, смущенно кашлянул:
— Так я… это… сказал.
— Когда? — удивилась Белка. — Таррэн, не смотри на меня как хмера на зайца — я не мог видеть, в кого кидаюсь. Так что этот тип, можно сказать, пострадал безвинно, за что я дико извиняюсь… Шир! Ты где застрял?!
— Э-э-э… да как сказать… Нэша из стены выковыриваю.
— Он что, сам не может?!
— Нет, — пропыхтел перевертыш. — Кажись, его крепко приложило. Еще не очухался.
Белка неодобрительно покачала головой:
— Ну вот. Еще не хватало тратить на него «нектар».
— Не надо на меня ничего тратить, — со страдальческим выражением на помятой физиономии выполз из дверей потрепанный, тяжело дышащий Нэш. — Только покою мне дайте, и завтра опять побегу.
— Хрен тебе, а не покой, — властно распорядился Таш, назначенный Росом среди перевертышей за старшего. — Эта ночь твоя — за то, что сам подставился и нас едва не вышиб. Шир — второй. Я — последний.
— А я? — обиделся рыжий.
— А ты стоишь и молчишь в тряпочку, пока я добрый.
Рен Эверон отер с лица налипший пух и, все еще сдерживаясь, коротко поклонился владыкам:
— Доброй ночи, ллеры.
— Доброй ночи, — вздохнул Таррэн, жестом отпуская охотников.
Эльф, даже не взглянув на опозорившую его Белку, развернулся и вышел, до последнего держа на лице бесстрастное выражение. Но даже прихрамывающий и постанывающий от боли в помятых ребрах Лакр многое бы отдал, чтобы увидеть, что с ушастым произойдет за дверью. Больно нехорошим стал его взгляд и слишком уж сильно сжались челюсти, когда он понял, что уже завтра об этом происшествии наверняка будет знать весь дворец. Точнее, когда он решил, что Белик непременно постарается донести эту страшную тайну до каждого чуткого уха.
— Бел… — начал Таррэн, не дожидаясь, когда гость покинет крыло.
— Я не виноват! Я ни при чем! Это случайно вышло! — затараторила Белка, на всякий случай попятившись. — Нам скучно было, вот и устроили подушечный бой. Не бойся, твою не взяли. И свою подушку я пожалел. Зато бесхозных тут было навалом, а ты же знаешь, какие зубищи у этих монстров! Знаешь, как мне пришлось постараться, чтобы они меня не догнали?!
— Я не об этом, Бел.
— А о чем тогда? О стенах? Да пустяки — зарастут к утру! И пол исправится! И двери восстановятся — ты ж специально то заклятие поставил! Так что завтра тут будет чисто, беленько и свежо! Прям как ты любишь!
Таррэн быстро подошел к своей шмыгнувшей носом паре, с ходу подхватил ее на руки и, притянув к самому лицу, многозначительно сузил глаза.
— Я же сказал: я не об этом.
— В чем дело? Что такое? — внезапно обеспокоилась она. — Я разве еще что-то натворил?
— Я обещал тебя наказать?
— Э… ну… а-а… но ты же не злишься за тот пустячок?
— Нет, — зловеще процедил молодой лорд. К вящей радости не ушедшего далеко начальника стражи.
— Тогда что такое?! И вообще, куда ты меня тащишь?!